Sex-shop «Шалунья» - стр. 16
– Это? – родила она слово и окрасила его вопросительной интонацией.
Как ни внимательно следил Славик за всеми ее движениями, тем не менее, не уследил. К тому же не сразу уловил сопровождавшую слово вопросительную интонацию и потому переспросил – для устранения неясности и адаптации используемого лингвистического материала:
– Это?..
– Это – что? – настаивала на своем мочалка, причем в голосе ее зазвенела и заклокотала непонятная, ибо ничем не была спровоцирована, ярость, еще пока придерживаемая, но уже готовая вполне стать чьей–нибудь проблемой. Раздражение же уже сыпало из глаз ее искрами, вываливаясь и выбиваясь за габариты и допуски. Сразу стало видно, что мочалка была той еще огневой штучкой, тень предпочитала снимать со шкурой, поэтому, во избежание, Славик собрался с силами, сконцентрировался и даже подтянул внешние резервы, напрямую подключившись к космосу заклинанием «Господи!..» Он проследил за указующим перстом, сделал поправки на все возможные помехи, учел все факторы, проаппроксимировал со скоростью… с хорошей, поверьте, скоростью, и выдал:
– Это – пеньюар!
Мочалка, как оказалось, не было готова к такому повороту разговора.
– Пеньюар… – слегка опешив, протянула она. – Это?
– Это то, что одевают перед сном, – пояснил Славик. И, понимая, что информация не полная, дополнил ее: – Дороговато, да, но качество хорошее…
И сразу понял, что допустил ошибку, серьезный просчет, ибо состояние мочалки тут же сделалось нестабильным. Она повернула изумленное лицо к молчавшему до сих пор папику и протянула, как бы взывая о помощи:
– Зая, ты слышишь: дороговато!..
Папик улыбнулся в ответ, грустно и молча.
– А ты, Бася, – не унималась мочалка, – купи этот магазин, и тогда мы уволим этого продавца. Зачем нам такой нетактичный продавец?
– Ну, дорогуся, – отвечал папик бархатным баритоном, все так же грустно улыбаясь, – для этого вовсе не обязательно покупать магазин.
– Правда? – обрадовалась мочалка. И, не обращая внимания на то, что Славик взмок от проступившего из всех пор и дыр пота и, естественно, видя все это прекрасно, вернулась к тому с чего начала.
– А это? – и снова всплеск указующих брызг, и зайчики по магазину, – это – мой размер?
– Думаю – да, – ответил Славик тихо. – Это белье выпускается одного размера, оно эластичное, стрэтч. Там так и пишется: one size. Но, все равно, нужно мерить.
– Он думает! – вскипела мочалка. – Бася, ты только посмотри на продавца, который думает! А вы не думайте! Нечего здесь думать! Просто посмотрите на это…
И она выдвинула вперед, непосредственно к Славику свою и без того хорошо заметную грудь третьего размера. А то и вовсе четвертого! Натянулась и затрещала ткань, а Славика окатила новая волна пота, теперь горячего и по другой причине. Мочалка поиграла мышцами под легкой тканью летнего платья. Мышцы ее задвигались, мышцы заработали, то наливаясь, то опадая мягкой прелестью, соски при этом то выдвигались вперед, словно стержни из носика шариковой ручки, то прятались, хотя, разве же такое спрячешь? Выдвигаясь, они касались Славика слабой плоти, повергая ее в дрожь и лишая последних сил и устойчивости. Тем не менее, сохраняя остатки профессионализма и, собственно, держась за них, он стоял на своем:
– Все же надо бы примерить…
– Да не хочу я ничего примерять, – раздосадовано отрезала посетительница. – Примерять – не хочу! И ничего уже не хочу. Вы мне все настроение испортили!