Северный свет - стр. 22
Ройал пристально следил, как Томми жует свою порцию.
– Эти Хаббарды вечно голодные, никак брюхо не набьют. Ты чего здеся торчишь, Том?
Том посмотрел на свой кусок лепешки – желтый, крошащийся у него в руках.
– Я вроде как хотел Мэтт помочь. И ее папане.
– Ты бы собственной мамаше помог вспахать поле.
– У нас нет плуга, – пробормотал Томми, и даже шея у него покраснела.
– А на кой он вам? Она завсегда найдет кого-нить, кто ей вспашет, верно говорю, Том?
– Хватит, Ройал, что ты привязался к Эмминому полю? – вступилась я.
Не нравился мне жесткий блеск его глаз – и несчастный, затравленный взгляд Томми тоже не нравился. Мальчики Лумисы всегда задирали Хаббардов, гнали их, как свора гончих – опоссума. Лоутону не раз случалось защищать Томми от младших Лумисов.
Ройал пожал плечами, откусил кусок от своей лепешки.
– Вкуснотища, – сказал он.
Я хотела честно признаться, что лепешку испекла Эбби, но его медового цвета глаза смотрели на меня, а не на лепешку, и взгляд их смягчился – вот я и промолчала.
Ройал пристально изучал меня, склонив голову набок, и на миг мне показалось – очень странное чувство, – что сейчас он разожмет мне челюсти и проверит зубы или поднимет мою ногу и постучит по стопе, словно по копыту. Тут я услышала крик и увидела, как папа машет нам руками от хлева. Он подошел к нам, сел рядом. Я отдала ему свой стакан лимонада.
– Ромашка отелилась бычком, – сказал папа устало и улыбнулся.
Мой папа становится таким красивым, когда улыбается: глаза у него синие, как васильки, зубы белые, так и блестят. Он давно уже не улыбался, и теперь это было – как радуга после дождя. Как будто мама вот-вот развесит белье и тоже присядет рядом с нами. Как будто в любой момент из леса может выйти Лоутон с небрежно переброшенной через плечо удочкой.
Бет, Лу и Томми убежали смотреть новорожденного теленка. Папа допил лимонад, и я налила ему еще. Этот кисло-сладкий напиток пьется легче воды, когда тебе жарко и томит жажда. В него добавляется немного уксуса, имбиря и кленового сиропа.
Папа оглядел нас – Миляга распряжен, у Ройала рубашка промокла от пота, у меня руки грязные от камней – и все понял.
– Я перед тобой в долгу, – сказал он соседу. – Пахать – работа сына, а не дочери. Я-то думал, я вырастил сына, который этим займется.
– Пап, – тихонько вставила я.
– Не пойму, с чего он уехал. Меня бы от такой земли силком не оттащили, – сказал Ройал.
Я нахмурилась. Я тоже сердилась на Лоутона за то, что он нас бросил. Но Ройал не из нашей семьи, а значит, не имел права судить моего брата. К тому же я и сама не понимала, почему Лоутон ушел из дома. Знала только, что они с папой поссорились. Я видела, как они сцепились в сарае. Дошло до кулаков, а потом папа схватился за багор. Лоутон вбежал в дом, побросал свои вещи в старый мешок из-под муки и выскочил за дверь. Я за ним. И я, и Лу, но папа нас перехватил.
– Пусть уходит.
Он встал перед нами на ступеньке.
– Но куда же он пойдет, папа? Посреди зимы! – взмолилась я. – Нельзя его так отпускать.
– Я сказал: пусть идет, куда хочет! А вы – марш в дом!
Он втолкнул нас внутрь, захлопнул дверь и запер ее, словно боялся, как бы и мы не ушли. После этого он так переменился, что мы все как будто потеряли и отца тоже, а не только маму и брата. Несколько дней спустя я спросила его, из-за чего вышла ссора. Но вместо ответа он гневно полыхнул глазами, и я не стала больше приставать.