Северный шторм - стр. 19
– Биврест! – вырвалось у Лотара, который сразу встал как вкопанный и в восхищении задрал голову. Шедшие за ним Ярослав и ярлы последовали примеру Торвальдсона. – Никогда не видел Биврест так близко! Ярослав, глянь, что там сияет у него на дальнем конце? Да ведь это же врата Асгарда!
Торвальд и Горм Фенрир тоже остановились и посмотрели на легендарный мост-радугу, по которому павшие боги съезжались когда-то держать совет у Древа Мудрости – ясеня Иггдрасиль, расколовшегося надвое в преддверии Рагнарека. Явление Бивреста действительно впечатляло, но взоры конунга и форинга «Датской Сотни» остались бесстрастными. Однако в глазах Ярослава и кое-кого из ярлов тоже засветился восторг, впрочем, быстро исчезнувший, когда они опустили глаза на заваленную трупами грешную землю.
– Тебе почудилось, Лотар, – холодно произнес Торвальд, приложив руку козырьком к шлему. – Тебе не увидеть врата Асгарда раньше меня, так что не надейся… Но Биврест для нас сегодня – не просто символ удачи. Это знамение, которое я могу истолковать однозначно прямо сейчас. Видар и Вали посылают нам знак, что мы на верном пути. Гьяллахорн здесь, на этой земле! Я давно чувствовал это, а теперь, после такого знамения, – в особенности! Скажи, форинг, ты чувствуешь то же, что я?
– Да, дроттин[2], – подтвердил Горм, чью щеку постоянно дергал нервный тик, – результат поврежденного в давнем бою лицевого нерва. Об этом красноречиво свидетельствовал небольшой, но глубокий шрам на скуле форинга. Выглядел шрам так, словно на лице у Фенрира прорезался третий глаз. – Наша цель еще далеко, но я, как и вы, чую ее даже отсюда. Ватикан еще не раз пожалеет, что отказался выдать нам Гьяллахорн добровольно! Грязные выродки Нифльхейма!
И Горм с презрением спихнул ногой в воду повисшее на парапете набережной тело Защитника Веры.
Закончив смотреть на радугу, которая, похоже, собиралась украшать собой небосвод до самых сумерек, Грингсон помассировал шею, после чего снял шлем и подставил солнцу свою гладко выбритую голову. По бокам на ней были вытатуированы две одинаковые птицы с расправленными крыльями и разинутыми клювами. Хугин и Мунин – мудрые во€роны, что в древние времена каждое утро облетали мир по приказу Одина и собирали для него новости. А вечерами всеведущие птицы восседали у Отца Богов на плечах, пока тот пил вино в компании эйнхериев – погибших воинов, удостоенных чести пировать в Валгалле за одним столом с Одином.
Вороний Коготь носил на теле еще два символических изображения, но их, в отличие от известной на весь мир пары воронов, доводилось видеть не каждому. Скрытые под одеждой, вытатуированные на бедрах Торвальда волки Гери и Фреки также принадлежали к любимцам Одина. Волки съедали бросаемую им на пирах пищу, к которой их хозяин по традиции не прикасался. Ходили слухи, что Грингсон лично казнил художника, расписавшего ему тело. Видимо, затем, дабы тот не вздумал больше ни на ком изображать подобную символику, а заодно и преподать урок другим татуировщикам. Однако это были всего лишь обычные бредни: конунг почитал служителей любого искусства, даже такого своеобразного, а жертвенную кровь для церемоний брал лишь у тех, кто, по его мнению, действительно заслуживал кровопускание.
Глядя на отца, Лотар тоже снял шлем. Это не осталось не замеченным Торвальдом.