Северное сияние - стр. 54
– Будут такие, кто напьется, но все равно станет рваться домой? – спросил он Джона.
– Мэки могут, но Чарлин их отговорит. Основная масса через час разбредется, а самые стойкие могут и до утра досидеть.
– Себя к кому причисляешь?
– От тебя будет зависеть. – Джон поднял свой стакан.
– В каком смысле?
– Если примешь предложение Чарлин, я отправлюсь к себе в одиночестве. Если нет – то к ней.
– Мне бы, главное, поесть.
– Значит, сегодня я ночую у нее.
– Джон, а тебя это не трогает?
Профессор уставился на свой стакан.
– Если бы и трогало, это мало что изменит. Такой уж она человек. Романтики говорят: любимых не выбирают. Я с этим не согласен. Все мы выбираем. Я выбрал такую.
Чарлин принесла жаркое, корзинку с хлебом и большой кусок яблочного пирога.
– В эдакую погоду после работы мужчину нужно как следует накормить. Налетай, Нейт.
– Непременно. От Мег что-нибудь слышно?
Чарлин заморгала, словно вопрос прозвучал на иностранном языке.
– Нет. А что?
– Да я думал, вы общаетесь. – Жаркое было горячим, и он начал с хлеба. – Как она там в такую погоду, интересно?
– Мег знает, чего хочет. Ей никто не нужен. Ни мужчина, ни мать.
Она ушла в кухню и громко хлопнула дверью.
– На любимую мозоль, – прокомментировал Нейт.
– Это еще что… Вот если решит, что тебя больше интересует дочь…
– Мне очень жаль, но так оно и есть. – Он попробовал жаркого. Картошка, морковь, бобы, лук и жестковатое, похожее на дичь, мясо – уж точно не говядина.
Еда согрела изнутри, заставила забыть о морозе.
– Это что за мясо?
– Лось, кажется.
Нейт помешал жаркое, зачерпнул еще.
– Лось так лось.
Снег шел всю ночь, а он спал как убитый. Утром ветер все еще громко завывал, бил в окна снегом.
Света не было, пришлось зажечь свечи. Он тут же вспомнил о Мег.
Оделся, с сомнением посмотрел на телефон. Тоже, наверное, не работает. Кроме того, нельзя же звонить женщине в половине седьмого утра только потому, что накануне делил с ней постель. Не стоит о ней беспокоиться. Она в этих краях с рождения. Сидит себе в доме. С собаками и запасом дров.
И все же он волновался. Он спустился вниз, светя себе фонариком.
Впервые в ресторане не оказалось людей. Столы чисто вытерты, стойка бара – тоже. Судя по отсутствию запаха, кофе еще не варился и бекон не жарился. Не слышно обычных для утренних часов голосов. Нет и мальчика, с улыбкой поднимающего лицо ему навстречу.
Только темень, завывание ветра и… храп. Он пошел на звук. Луч фонарика выхватил из темноты братьев Мэки. Они лежали «валетом» на бильярдном столе, укрывшись одеялом, и дружно храпели.
Нейт прошел на кухню и не без труда отыскал булку. Оделся, сунул булку в карман и потянул на себя дверь.
Ветер чуть не сбил с ног. Невероятной силы ветер, швыряющий горсти колючего снега в глаза, в рот, в нос. Он с трудом сошел с крыльца.
От фонаря почти не было толку, но Нейт все же направил луч вперед и отыскал шнур-поводырь. Запихнул фонарь в карман, обеими руками ухватился за веревку и, подтягиваясь, стал продвигаться шаг за шагом.
На тротуаре снег лежал выше колен. Мелькнула мысль: чем от переохлаждения, скорее от удушья погибнешь, если в сугроб провалишься.
Он все же осилил небольшое расстояние до проезжей части, где благодаря бульдозеру Бинга – и его фирменному виски – снег лежал не выше щиколоток. Главное – не попасть в наметенный за ночь сугроб.