Северная Корея изнутри. Черный рынок, мода, лагеря, диссиденты и перебежчики - стр. 21

. Более того, талантливым менеджерам удается иногда убедить своих боссов выдать разрешение на создание собственных дочерних предприятий – ждать такого разрешения приходится и год, и два (да и подмазывать кого надо тоже необходимо), но терпение окупается сторицей.

Произведенная продукция, как и выручка, также может подвергнуться искусственной «усушке» и «утруске». Сельскохозяйственная продукция или товары, произведенные на государственной фабрике, имеют склонность «пропадать» где-то по пути, что позволяет предприимчивому чиновнику иметь свой профит. «Пропавшие» товары оканчивают свой путь, естественно, на чанмаданах. Хотя связанные с государством элитные предприниматели принадлежат к совершенно иному социальному слою, чем аджуммы с чанмаданов, они прекрасно находят общий язык, когда речь заходит о бизнесе. Так, считается, что примерно 20 % ассортимента чанмаданов – продукты корейского происхождения (остальное – в основном китайского).

Поскольку все компании официально принадлежат государству, безопасность предпринимателя зависит в первую очередь от его личного авторитета и связей. За самые перспективные возможности идет отчаянная грызня. Потенциальному предпринимателю жизненно необходим покровитель – по-настоящему могущественный человек, который будет защищать своего протеже. Разумеется, покровительство подразумевает ответные жесты со стороны предпринимателя – попросту говоря, бакшиш. В некотором смысле вся властная верхушка Северной Кореи занимается «крышеванием» различных бизнесов.

Помимо этого, представители высших эшелонов управляют и собственными предприятиями. До того как пасть жертвой подковерных игр и отправиться в неожиданную громкую отставку (закончившуюся казнью в декабре 2013 года), Чан Сон Тхэк – дядя Ким Чен Ына (был женат на младшей сестре Ким Чен Ира) и один из самых влиятельных представителей северокорейской политической верхушки времен «Кима-среднего» – контролировал разветвленную сеть бизнес-операций впечатляющего масштаба. По самым скромным оценкам, стоимость активов под его контролем составляла около 80 млн евро. Г‑ну Чану «принадлежали», например, роскошные отели в Китае, кроме того, он курировал значительную часть кросс-граничной китайско-корейской торговли. Считается также, что его супруга (теперь – вдова) Ким Гён Хи контролировала компанию «Кансо яксу», занимающуюся бутилированной минеральной водой, и корпорацию «Хэданхва», управляющую универмагами и участвующую в зарубежном ресторанном бизнесе КНДР. Помимо этого полагали, что именно г‑жа Ким курирует весь семейный бизнес клана Кимов, активы которого разбросаны по банкам всего мира и составляют, по предположениям источников, 20 млрд долларов (подробнее о судьбе этой семейной пары читайте в третьей главе)[27].

Принадлежащие КНДР рестораны работают во многих странах Азии и Европы – только в Китае их больше сорока и еще с десяток по всей Юго-Восточной Азии[28]. Клиентов там потчуют музыкальными номерами в старокорейском стиле – в качестве изысканного гарнира к маринованным ребрышкам-кальби или слоистому свиному бекону сегёпсаль (в Южной Корее это блюдо называют самгёпсаль). Эти заведения очень популярны среди южнокорейцев, которые находят их «по-домашнему» привычными и экзотическими одновременно. Власти Северной Кореи порой пользуются этим, внедряя туда шпионок под видом официанток для пополнения досье на клиентов из Южной Кореи, которые по тем или иным причинам вызывают интерес северокорейских спецслужб. Но основная задача подобных предприятий – обеспечивать пусть и не такой полноводный, но стабильный ручеек твердой валюты для режима и создавать прикрытие для проведения иных, куда менее законных финансовых операций