Севастопольская хроника - стр. 70
В 6 часов 40 минут прибыл посыльный, и стало ясно, куда и зачем готовят «Сообразительный», – лидер «Ташкент» на пути из Севастополя подвергся нападению авиации противника. Имеет серьезные повреждения и требует помощи. Пока идет своим ходом.
Ворков тотчас же прекратил приемку топлива, снялся со швартов и вышел в море.
Было семь часов утра. В море тишина, а на судне ревут турбовентиляторы в котельных отделениях да чуть-чуть посвистывает ходовой ветерок в антеннах. Два часа полного хода, а никакого «Ташкента» не видно, хотя к встрече все приготовлено: кубрики и водоотливные системы; в кубриках, возможно, придется размещать раненых, а водоотливным механизмам качать воду из помещений «Ташкента».
Ворков по натуре человек собранный и с виду всегда казался железным. Но сегодня и сам себя не узнает – волнуется, нетерпеливо шагает по крохотному ходовому мостику и то на сигнальщиков посматривает, то бинокль к глазам, и, как это делает «профессор сигнального дела» краснофлотец Сингаевский, разделит глазами горизонт на квадраты и каждую клеточку буквально обыскивает. А на душе кипит. Что же случилось с «Ташкентом»? В Новороссийске на лету успел узнать о гибели «Безупречного». Теперь – «Ташкент». Это как-то не вмещалось в сознание. Правда, немцы давно охотились за лидером: были даже выделены эскадрильи воздушных асов, по Дунаю спущены подводные лодки, торпедные катера, созданы отряды самолетов-торпедоносцев… Гитлеровское радио, газеты кричали о «неуловимом голубом дьяволе»…
И вот уловили – сволочи!
И все же, что за повреждения у «Ташкента», если Ерошенко затребовал помощь? К чему готовиться?
Экипаж эсминца гудит, всем интересно, что с лидером. Борков делает запрос на базу об обстановке. Ответа нет. Ну что ж – приказ сигнальщикам «смотреть в оба!» и всем боевым частям «мух не ловить!».
В нетерпеливом ожидании событий время всегда течет лениво… Но вот сигнальщики докладывают о том, что на горизонте впереди по курсу черная полоска дыма.
Приказание рулевому держать на дым. Вскоре опознается «Ташкент». Не успевает Борков дать приказание радистам запросить лидер, в какой помощи он прежде всего нуждается, как на мостик приносят радиограмму: «Командир лидера «Ташкент» просит идти полным ходом. Корабль погружается. Оперативный дежурный штаба базы».
Борков переводит ручки на самый полный, в Новороссийск оперативному дежурному штаба базы летит радиограмма: «Сообразительный» полным ходом идет к «Ташкенту».
Одерживая миноносец, чтобы он не развил большой волны на малых оборотах, Ворков приблизился к лидеру.
Боже, что стало с красавцем «Ташкентом»!.. Нос погрузился в воду, корма приподнята, и в ней огромная дыра.
Корабль не держится на курсе, рыскает, идет, как слепой, по пологой кривой. Стонет. Черный дым стелется над ним. А на юте полно людей: раненые с окровавленными повязками, женщины, дети…
За год войны немало повидано: и буксировка «Беспощадного» от Тендры с оторванным носом, и походы к Констанце, к Одессе, к Феодосии… Но такого… Ворков понял, что положение у лидера просто трагическое. Меж тем командир «Ташкента», слегка осунувшийся после бессонной ночи и только что закончившегося боя с фашистскими самолетами, выглядел спокойным. Только обострившиеся скулы да глаза выдавали тот внутренний огонь, каким горел Ерошенко.