Сестры печали - стр. 26
Не успеваю додумать, шипение маркиза заставляет забыть о предприимчивом нанодеятеле эпохи До.
– Ты хорошо слушал, о чем тебе втолковывал Витас? И, главное, хорошо УСЛЫШАЛ?!
Вопрос не в бровь, а в глаз. Слушать-то я его слушал, вот только думал все время о сыне… «Поплыл, как сучка?» Ну да, расклеился слегонца. Впрочем, посыпать голову пеплом перед надоедливым сумасшедшим – привычки не имею. Потому меняю тему:
– Витас – это Мастер Вит по-вашему, по-шизоидному?
Сулюк сплевывает:
– Мастер-ломастер Виталька… От вопроса не уходи, про мертвую реку понял что-нибудь?
Вот упертый баран!
– Зверь чует безопасный фарватер подземной мертвой реки и тупо бежит по нему до упора, до Москвы то есть. Я нахожусь с животным в ментальной связи и потому могу управлять…
– В анальной ты связи с животным! – Сулюк снова срывается на подвизгивающий крик, видимо начисто забыв о моих угрозах. Я не гордый, могу еще раз и напомнить. – Вообще ни хера не понял, горный ты удод!
Замахиваюсь, решаясь сэкономить бесполезные напоминания, но шизоид настолько потешно прикрывается зажатыми в кулачок грязными, измятыми клочками бумаги (и откуда только их вытащил? Надеюсь, моя испорченная фантазия ошибается в своих предположениях), что ударить юродивого никак не получается. Добрый я… есть такая слабость характера.
– С-специльно д-для тебя записал, п-простыми с-словами, – перепуганный, вмиг присмиревший Сулюк жмурится и заикается. Мне почти жаль поганца.
– Давай сюда свою писанину, писатель драный! – превозмогая брезгливость, протягиваю ладонь. Почти жест мира.
Он мнется в испуге сам и мнет без того измятую до безобразия бумагу. Наконец решается: «Держи!»
Кончиками пальцев осторожно берусь за уголок сулюковой рукописи и… пропускаю удар в челюсть. Гаденыш кидается на меня и тут же заваливает на спину. Вероломно! Не успеваю среагировать, как ощущаю прижатое к шее лезвие ножа. Оно наверняка холодное – так пишут во всех книжках, – но толстый резиновый ворот химзы лишает меня возможности проверить данный тезис. Приходится верить графоманам на слово.
– Еще раз вздумаешь угрожать мне, отрежу ухо! – Сулюк брызжет слюной, заплевывая мои окуляры. Хорошо, что я в противогазе! Надеюсь, слюна не ядовитая и не проест стекло…
– Солдатик, я псих, у меня и справка есть, – самозваный маркиз шипит уже по-новому, с противным прихрюкиванием. Похоже, это смех. – Один глазик выколю, другой останется, чтобы знал, говно, кому кланяться!
– Да понял я! Слезай! – пытаюсь представить Сулюка с балалайкой, наигрывающего шариковские куплеты. Получается откровенно плохо, шиз слишком интеллигентен для трехструнного народного инструмента, ему больше пошла бы виолончель. – Почитаю на ближайшем привале твои каракульки. Кстати, скоро привал?
Псих как ни в чем не бывало возвращается на свое место и, не глядя в мою сторону, пожимает хилыми плечами:
– Ты же у нас управляешь Зверем, вот и решай.
Управляю. Наверное… Мысленно отдаю мутанту команду остановиться. В ответ только свист воздуха да ветер в лицо. Наше необычное транспортное средство продолжает скакать неизвестно куда в кромешной ночи. Звучит красиво, дамам наверняка понравится: ветер в лицо, дикий, необъезженный скакун под седлом, прошлое далеко позади, а впереди лишь неизвестность да непроглядная завеса тьмы… Вот только я ни фига не романтик, темноты боюсь, неизвестности опасаюсь, дикий скакун воняет так, что режет глаза, а верный мой спутник Санчо Пансо – патентованный шизофреник с членовредительскими наклонностями.