Сестры - стр. 26
Ляля вышла из комнаты, с трудом волоча за собой огромный чемодан. Пока мать курила на крыльце, девочка собрала и ее и свои вещи.
– Пойди посмотри внимательно, не забыла ли чего.
– Анна Андреевна, вы уезжаете насовсем?
– Анна только сейчас заметила мальчика, с потерянным видом стоящего около дома.
– Да, Леон. Так сложились обстоятельства. Прощай.
– До свидания, Анна Андреевна.
Леон быстро отвернулся, чтобы она не увидела слезы в его глазах. От обиды, от сознания, что он ее больше никогда не увидит, у него зашумело в голове. На смену отчаянию пришла злость. Он выбежал за ворота лагеря и по деревянной лестнице спустился к речке. Чувство злости было таким, что у Леона подкосились ноги. В полном бессилии он опустился на песок и закрыл голову руками. Он просидел на берегу до самого ужина. В лагерь Леон вернулся другим человеком. Дни, оставшиеся до конца смены превратились для него в тюремное заключение. Родители наотрез отказались забирать его из лагеря, не видя для этого веской причины. Так закончилось его детство. Первая любовь оказалась короткой и жестокой. Впервые испытав боль от потери, Леон понял, что есть на свете чувства сильнее человека. И любой может причинить другому боль. А нужно стать таким, чтобы никто и никогда не смог унизить его этой болью.
1965 г. Куйбышев
Машина затормозила перед подъездом дома, в котором жила семья Анфимовых. Анна Андреевна помогла Ляле вылезти из машины и резко захлопнула дверцу. Шофер неодобрительно покосился на нее. «Вот ведь, стерва, прости господи!» Ему было обидно за начальника, что эта гусыня, пусть даже красавица из красавиц, держит Владимира Егоровича за дурака. Начальника Василий уважал. На заводе с подчиненными он был строг, не прощая промахов и ошибок. Но никогда никто не слышал от него оскорблений в свой адрес. Если директор и отчитывал кого – то, то по справедливости, а не из – за плохого настроения. Его побаивались, но зла никто не держал. Василий открыл багажник и вынул чемодан и сумку. Легко подхватив обе поклажи, он двинулся к подъезду.
Дверь в квартиру Анфимовых была распахнута настежь. Лялька стояла, испуганно прижавшись к няне и боясь пошевелиться. В квартиру вошел Василий, поставил Лялькин чемодан и вопросительно посмотрел на Анну. Она кивнула на два больших баула. Не глядя на Нюшу, Анна Андреевна подошла к Ляле, погладила ее по голове и, подхватив дорожную сумку, ушла вслед за шофером. Тут из кабинета вышел отец, и Ляля бросилась к нему. В ее детской головке родилась только одна мысль, что мама почему-то от нее ушла. Она, наверное, плохо себя вела в лагере, поэтому ее привезли обратно домой. Отец взял ее на руки, и стал что-то объяснять ей тихим голосом. Он гладил ее по голове и укачивал, как маленькую, пока она не заснула.
Глава 5
1965 г. Оренбург.
Директор наконец– то закончил свою речь. Ученики, расталкивая друг друга, ринулись к школьным дверям, чуть не сметая по пути учителей. Первое сентября 1965 года ничем не отличалось от начала учебного года прошлых лет. Леон стоял и спокойно пропускал вперед нетерпеливую малышню. Он с презрением смотрел на своих одноклассников, которые толкались в дверях школы наравне с первоклашками. «Какие они все– таки идиоты. Похоже, что за лето у них прибавилось только роста, а умом они остались прежними». Конечно, при построении на торжественной линейке, Леон заметил, что они с Пашкой оказались самыми маленькими, и это повергло его в шок. Но, в конце концов, не рост главное, он возьмет свое учебой. Леон твердо решил, что он должен получить медаль на окончание школы. Тут он увидел, что Пашка Дохлов стоит невдалеке и тоже наблюдает за одноклассниками. На его лице было написано такое же презрение. В класс они вошли вместе. Последняя парта, за которой они сидели с первого дня в школе, была занята. На ней с удобством расположился какой – то новичок с крупной, как у олигофрена, головой. «Второгодник, не иначе», – подумал Леон.