Сестры Гримм - стр. 43

За свою короткую жизнь Лео убил в Навечье столько женщин, что уже не готов был всех вспомнить. В иные годы больше, в иные меньше, в зависимости от обстоятельств. В первые месяцы после гибели Кристофера он особенно разошелся и убивал, убивал. Парень готовился к каждой ночи начала первой четверти луны так тщательно, словно тренировался для участия в бое за звание чемпиона мира по боксу в тяжелом весе. Каждое утро по нескольку часов медитировал, оттачивая точность и силу всех своих чувств, каждый вечер пробегал по нескольку миль, время от времени останавливая бег, чтобы убрать со своего пути препятствие – ударами ноги опрокидывал урны, ломал велосипеды, гонялся за коровами, пасущимися на лугах. Каждую ночь бродил по улицам, чувствуя, как зудит его кожа от желания мучить и увечить, от стремления причинить столько жестоких смертей, сколько позволят его воображение и навыки убийств.

Я смотрела на открытый учебник, цифры плавали по странице, и я пыталась обуздать их, привести в порядок, но особо не старалась. И в лучшие-то времена мне не очень-то давались цифры, в отличие от букв, всегда понятных и легких. Я люблю читать, научиться мне удалось самой. Мама, не читавшая ничего кроме местной газетенки, дала мне «Книгу рекордов Гиннесса» (единственную, имеющуюся книгу в нашей квартире) и предоставила мне учиться читать самостоятельно. К чтению других книг меня не поощряли, возможно, боясь, что они забьют мне голову рискованными идеями.

Я никак не могла сосредоточиться на дробях, так как постоянно вспоминала то место, как оно выглядело, какие вызывало чувства. Сны о нем снились мне уже несколько ночей подряд. Каждую ночь я видела больше, узнавала больше и начала называть это место Навечьем, потому что мне всегда хотелось вновь оказаться в нем и остаться там навек. К великому разочарованию, я обнаружила, что не могу контролировать сны о Навечье и не могу понять, каким образом попадаю туда и как возвращаюсь обратно. Поэтому каждую ночь, прежде чем заснуть, я представляла себе каждый тамошний камень, освещенный луной, каждую движущуюся тень, каждый ручей, каждое дерево. Дюйм за дюймом, вздох за вздохом старалась перенестись туда силой своей воли. Иногда это работало, иногда нет.

Попадая в Навечье, не каждый раз мне удавалось встретиться со своими сестрами, но это было не страшно, ведь иногда хотелось просто побыть там одной. Однако там всегда чувствовалось их присутствие – прикосновения в падающих листьях, голоса в звуках ветра и журчании ручьев. Я чувствовала сестер и когда бодрствовала, и когда обедала, сидя за крайним столиком школьного кафетерия, и по пути из школы домой, и смотря телевизор, до возвращения мамы домой. Она всегда сразу начинала расспрашивать меня о том, как прошел мой день, жаря яичницу с картошкой, что отвлекало меня от мыслей про них. Мои сестры из снов начали казаться мне такими реальными, что, говоря с ними вслух, я слышала их ответы в своей голове.

– Перестань ерзать, Ана. – Ее мать в одной руке держала шпатель, а второй давила на плечи дочери, вжимая ее в стул. – Я уже почти закончила.

– Он жжется, дада, – запротестовала Лиана. – Мне больно, перестань.

Изиса наклонилась к уху дочери.

– Мама, – прошипела она. – Называй меня