Сестры Гримм - стр. 25

Уже прошло почти шесть лет с тех самых пор, как он впервые попал в Навечье, и теперь ведет эту двойную жизнь, не сомневаясь ни в ее ценностях, ни в ее этических принципах. Однако о своей очередной мишени Лео почему-то думает по-другому, не так холодно и расчетливо, как должен. Из-за этих мыслей солдат начинает гадать, стал бы он вести это сражение, если бы у него был выбор?

Теперь Лео знает, почему ему показалось, что он видел девушку прежде – она очень похожа на своего отца. Странно, что не удалось понять этого сразу же. Голди красивее других, хотя ей это, похоже, невдомек. И, естественно, намного сильнее, хотя ей невдомек и это.

Однако все эти раздумья не помешают ему исполнить свой долг, когда настанет ее час. Солдату и прежде доводилось испытывать влечение к тем или иным сестрам Гримм, однако это никогда не останавливало его. Лео нравятся женщины, хотя он никогда ни одну из них не любил, что хорошо, если учесть, как он должен поступать со столь многими из них. С Голди же ситуация обстоит иначе – его еще никогда так сильно не тянуло ни к одной женщине, и непонятно, почему Лео так влечет к ней, с каждым днем все сильнее. У нее явно необычайно могучий дар, хотя девушка этого пока не знает, но дело явно в чем-то другом. Парня снедает любопытство, он хочет узнать ее. Раскрыть все ее секреты, которых наверняка предостаточно, слушать ее, говорить с ней. Ему хочется рассказать Голди то, о чем он никогда не говорил вслух, что странно. Он не чувствовал ничего подобного с тех самых пор, когда был ребенком. За время, прошедшее с той поры, ему как в этом мире, так и в другом доводилось встречать многих красивых людей, к которым он питал приязнь и даже восхищение, но никогда не испытывал более сильных чувств. Так почему же с ней все по-другому?

Тружусь на четвертом этаже, мою и чищу отель сверху донизу, а не наоборот, как обычно. Гэррику это до лампочки, ведь он занят с Кэсси в своем кабинете.

Я работаю в отеле «Фицуильям» уже девять месяцев, и в отношении его постояльцев у меня выработалось шестое чувство. Взглянув на номер, я могу сразу сказать, какими окажутся привычки его обитателей: когда они будут у себя, а когда выйдут гулять, будут ли вставать рано, возвращаться поздно, опрятны они или же нет. Французская семья, расположившаяся в номере 38, встает на рассвете, любит осматривать достопримечательности, обедать в городских ресторанах, ужинать в шесть часов и сразу же ложиться спать.

Поэтому, стучась в их дверь, я знаю, что никто не ответит. Закатываю в номер свою тележку и оставляю дверь открытой. Эти французы опрятны – такими бывают большинство из тех, кто рано встает по утрам. У меня не уходит много времени на то, чтобы сменить им постельное белье и полотенца, смахнуть пыль, пропылесосить и вымыть полы. В ванной стоит аромат жимолости, сильный и нежный. Закончив мыть ее, не удержавшись, беру тяжелый стеклянный флакон и брызгаю духами себе на горло и на запястья, потом глажу листья белой орхидеи, стоящей рядом с мраморной раковиной, и шепчу стихи ее лепесткам.

После уборки перехожу к моей обычной работе. Одежда мальчика не висит в гардеробе, а аккуратно сложена в его чемодане. У него нет нескольких экземпляров того или иного предмета одежды, но все вещи – от носков до рубашек – самого высокого качества. Я решаю не брать его полотняную курточку, хотя мне и хочется: она темно-синяя, с шелковой подкладкой и гербовым щитом и короной, вышитыми золотой нитью на кармане. Тедди был бы от нее в восторге, но красть такую приметную вещь слишком рискованно. Если она пропадет, французы сразу поднимут шум. Надо действовать быстро, я беру три пары шелковых носков и хлопчатобумажную рубашку в полоску. Положив их в карман фартука, оглядываю номер в последний раз, затем беру свою тележку, выхожу и закрываю дверь.