Сестры - стр. 10
Она сделала его фотографии, чтобы показать сестрам и маме, но они сами догадались, что их отношения важны для нее. Мама надеялась, что Чарли убедит Энни вернуться в Штаты. Она с уважением относилась к тому, чем занималась Энни в Италии, но Италия была так далеко, а Энни больше не хотелось ездить домой, потому что там, в Италии, она была очень счастлива. И мать с большим облегчением узнала, что Энни согласилась, как обычно, приехать домой на Четвертое июля. Мать каждый год боялась, что кто-нибудь нарушит традицию и не приедет. Стоит этому случиться, как все уже никогда не будет так, как прежде. Пока ни одна из ее девочек не вышла замуж и не имела детей, но мать хорошо понимала, что как только это произойдет, все переменится. А пока этого не произошло, она каждый год с нетерпением ждала их приезда. Ведь это почти чудо, что все четыре дочери продолжают приезжать домой три раза в год, а иногда даже умудряются навещать родителей и чаще.
Энни приезжала домой реже, чем остальные, но всегда соблюдала священное правило проводить три главных праздника в кругу семьи. Чарли был не так близок со своей семьей и говорил, что почти четыре года не бывал в Нью-Мексико, чтобы повидаться с ними. Энни не представляла себе, как можно так долго не видеться с родными. Во Флоренции было плохо одно: здесь она жила слишком далеко от семьи.
На следующий день Чарли отвез ее в аэропорт. Предстояла дальняя дорога. Энни летела до Парижа, потом, после трехчасовой передышки в аэропорту, улетала четырехчасовым рейсом в Нью-Йорк. В Нью-Йорк она прибывала в шесть по местному времени и предполагала добраться до дома около девяти часов, когда они будут заканчивать ужин. На прошлой неделе она позвонила сестре Тэмми и узнала, что они приедут домой почти одновременно, с разницей в полчаса. Кэнди приезжала раньше. А Сабрине всего-то и требовалось доехать на машине из Нью-Йорка, если, конечно, сумеет вырваться из офиса. Разумеется, она привезет с собой свою ужасную собачонку. Энни единственная из всей семьи терпеть не могла собак. Другие сестры были неразлучны со своими любимцами, кроме Кэнди, работа которой была связана с поездками. Все остальное время с ней постоянно находился невероятно избалованный йоркширский тойтерьер, обычно носивший розовые кашемировые свитерочки и бантики. У Энни отсутствовал ген, отвечающий за любовь к собакам, но мама была счастлива видеть их дома – с собаками или без них.
– Береги себя, – сказал Чарли и стал целовать ее. – Я буду скучать. – Он выглядел печально и одиноко.
– Я тоже, – тихо сказала Энни. Ночью они целыми часами занимались любовью. – Я позвоню тебе, – пообещала она. Разлучаясь даже на несколько часов, они поддерживали связь по сотовому телефону. Чарли хотелось, чтобы любимая женщина всегда находилась рядом. Однажды он сказал ей, что она для него важнее, чем его семья. Энни не могла сказать ему то же самое, хотя искренне любила его. Она впервые чувствовала, что встретила родственную душу и, возможно, будущего мужа, хотя и не имела желания выходить замуж еще в течение нескольких лет, да и Чарли говорил то же самое. Но они подумывали о том, чтобы жить вместе последние месяцы его пребывания во Флоренции, и прошлой ночью говорили об этом. Она собиралась предложить ему это, когда вернется, зная, что он хочет этого. За последние шесть месяцев они стали очень близки. Их жизни переплелись друг с другом. Чарли часто говорил ей, что будет любить ее, что бы ни случилось, пусть даже она растолстеет, постареет, потеряет зубы, талант или даже лишится разума. Она смеялась в ответ и говорила, что будет изо всех сил стараться не потерять зубы или разум. Но больше всего на свете для них обоих значило их искусство.