Сестры - стр. 55
Провожая делегацию, бойцы, командиры, комиссары и политработники артиллерийских полков просили только одно: «Давайте больше снарядов. Армия обеспечена всем хорошо, но снарядов нам надо больше».
С этим наказом возвращались домой.
Глава 19
Заболел Мишенька. Полыхали щеки, раздувались ноздри, дышал тяжело, со стоном. Валя смерила температуру: сорок и одна десятая. Сразу как-то свалился. Дала ему аспирин, натерла спину скипидаром, тепло укутала, напоила крепким чаем.
Сейчас он спал. На лбу около волос появились капельки пота. «Это хорошо, – подумала Валя, – температура начинает падать».
У спящего, осторожно, чтоб не разбудить, послушала грудку. Явного воспаления легких не было, но в первые сутки можно и не услышать. Тревога не покидала ее. Облокотилась на кроватку, думала: «Четвертый месяц нет никаких известий от Сергея. Не в гости к теще – на фронт уехал. Всё может быть. Сколько женщин сейчас сидят вот так же, как она, около ребенка и с тоской просят судьбу уберечь любимого от смерти. Но война есть война: идут беспощадные похоронки. Не надо расстраивать сердце, надо надеяться, что всё будет хорошо», – успокаивала она себя.
Мишенька беспокойно заворочался, разметался. Рубашонка влажная. Валя, меняя белье, заметила, что он уже не такой горячий, и щеки стали бледнеть, и дышать стал спокойнее. Она легла, чутко прислушиваясь к нему, и сразу уснула.
Лето в разгаре, сухое, пыльное. Полысели деревья, посох, облетел с них лист от жары и безводья, даже ночь не приносила прохлады. Валя собралась на работу и в дверях столкнулась с Сергеем. Бросилась к нему на шею, крепко обняла и заплакала.
– Чего ты? Что произошло?
– Четыре месяца, ни одной строчки! – с упреком смотрели на него влажные, чуть косые коричневые глаза.
– Вернулся же, чего плакать? Ты знаешь, терпеть не могу писать письма! – швырнул портфель на пол. – Сын-то как вырос! – подошел к кровати.
– Тише, тише, – поймала она его руки, хотевшие поднять Мишу, – он болеет.
– Что с ним? Жара такая!
– Может быть, перегрелся на солнышке. Сегодня уже лучше.
Сергей наклонился, поцеловал сына в лобик. Малыш беспокойно завертел головой.
– Вот, видишь, проснулся, – обрадовался Сергей.
– Нет, нет. Не трогай его, пусть спит, – шептала Валя, оттаскивая мужа.
С доброй улыбкой на морщинистом лице вошла Вера Васильевна.
– С благополучным возвращением! – поклонилась она. Вытерев фартуком костлявую руку, подала Сергею. Он обнял ее за плечи.
– Смотрите, какой я вам сувенир с фронта привез! – наклонился, поднял с пола портфель, вынул оттуда дырявую алюминиевую кружку. В ней громыхал осколок снаряда.
– Хорош сувенир, – сказала Валя, и голос ее дрогнул, – а если б чуть левее, мог бы сердце продырявить, – глаза широко раскрылись от ужаса.
– Видишь, какой я везучий. Сохрани это, интересно будет потом посмотреть.
– Как там, на ленинградском? – с надеждой и болью спросила Вера Васильевна.
– Бьют немцев, хорошо бьют, но и силища пока у них большущая. Вот поизмотают и погонят. Обязательно погонят! Ну, я побежал?
– Куда? – заволновалась Вера Васильевна. – Сейчас завтраком накормлю!
– Некогда, некогда, дорогая Вера Васильевна, я в вагоне поел. Пошли, – он сгреб жену и подтолкнул к двери.
Валя сегодня дежурила с Мариной Алексеевной и сейчас думала о ней. Рыжие глаза, под цвет им рыжие волосы и нежная бело-розовая кожа с чуть заметными золотистыми веснушками на небольшом носике. Она с отличием окончила медицинский институт и была оставлена на кафедре госпитальной хирургии. Марина как-то рассказывала Вале: когда ей было пять лет, мать с ней и старшим братом на Пасху были в гостях. Возвращались домой. Идти нужно было через железнодорожные пути, отделявшие одну часть города от другой. А виадука еще не было, вот и ходили через пути. На одном из них стоял длинный товарный состав. Мать решила подлезть под вагоном, взяв детей за руки. Впереди, согнувшись, шел брат, за ним на коленях ползла мать, последней была Марина. И когда ее ножка лежала на рельсе, вагон, словно ждал этого, качнулся, колесо отрезало ступню и откатилось обратно. Обезумевшая мать несла ее на руках вот в эту больницу, где она сейчас работает.