Сестры - стр. 38
– А я хотела вас просить об этом, да не знала, как сказать. Боялась, что обидитесь.
– На что же тут обижаться? Дело житейское, понимать надо.
Валя в тот же день пошла в горздрав, с отзывом о практике. Заведующий прочитал, снял очки, посмотрел внимательно на Валю.
– Предложить вам должность врача не могу: у вас нет диплома. В качестве медсестры будем рады вас принять. Вот завтра отправляется санэпидгруппа в казахские аулы, нам нужна туда грамотная медсестра.
– Мне бы хотелось работать в госпитале.
– Это не в нашей власти. Этим занимается управление эвакогоспиталей.
– Управление далеко?
– Около центральной почты.
Валя сходила туда. В отделе кадров ей сказали, что штаты все укомплектованы.
На другое утро Валя уже ехала в зеленом фанерном ящике, установленном в кузове полуторки. Позади за ними следовала машина для прожарки вещей. Холодно. Ящик защищал только от ветра.
Убегали назад заснеженные поля, редкие березовые околки, низкое небо в тумане. Рядом с ней сидел врач-инфекционист. Утонуло маленькое личико с большим носом и очками в воротнике полушубка и большой серой меховой шапке. Он сердито нахохлился. Немного погодя, кричал Вале на ухо (машина тарахтела, слышно плохо):
– Больше паники, три случая – пожар! Эпидемия! В Гражданку, вот это был тиф! Почти в каждой избе. А тут три случая – санэпидгруппу посылают. Паникеры!
Валя молчала. «Не хотелось, видно, старику ехать, – думала она. – А правильно, что сразу меры принимают, не ждут, когда в каждой избе тиф будет». Недружелюбно посмотрела на него. Голова его еще больше утонула в воротнике, видны только роговые очки и маленькие, полузакрытые глаза за ними.
По другую сторону укутанная в тяжелую суконную шаль ехала санитарка Дашенька, девушка лет шестнадцати. Веселые глаза в закуржавелых пушистых ресницах радостно поглядывали вокруг.
В середине дня подъехали к райсовету. Председатель, высокий пожилой казах, принял их радушно, пригласил остановиться у него.
Игорь Ильич, протирая запотевшие очки, близоруко смотрел их на свет. На приглашение охотно согласился, поблагодарил.
– Терять времени не будем, – обратился он к Вале. – Селений много, за неделю всё нужно обследовать. Вы с Дашенькой поедете в аулы, а я пойду, загляну в районную больницу, посмотрю, что там за тиф.
В первом казахском ауле было семь-восемь глинобитных домиков, утонувших в снегу. Белые бельма стылых оконцев смотрели на улицу. Такие же глинобитные низкие постройки во дворе. Кучи кизяка, занесенные снегом, лохматые злые собаки. Ни деревца, ни кустика, бескрайняя белая пустынная степь вокруг и ветер, жгучий морозный ветер.
Валя с Дашей заходили в избушки, пригнувшись в низких дверях. Внутри глиняных мазанок пол устлан кошмами, где побогаче – ковром. Низкие столики и куча детей. Встречали их приветливо, уважительно величали «дохтуром». Охотно, смеясь, ставили градусники. А при осмотре на вшивость контакт сразу терялся, обижались. Валя оправдывалась, объясняла необходимость своих действий, они соглашались, кивали головами, но теряли к ней всякий интерес. Дружба на этом кончалась. До вечера Валя успела обследовать еще два подобных аула. Всё было благополучно.
Уже смеркалось, когда они подъехали к длинному дому председателя райсовета. Как у всех, тесный квадратный двор в кругу каких-то построек из глины с окнами и без них. Во дворе возилась куча бедно одетых ребят в больших рыжих лисьих малахаях, игравших с собаками на снегу. При появлении шофера и Вали они с любопытством уставились на них черными блестящими глазенками, круглолицые, румяные. «Дети есть дети, всегда хороши», – любовно смотрела на них Валя.