Сестромам. О тех, кто будет маяться - стр. 12
Вскоре у неё впервые за долгие годы появился поклонник. Мужчина был, по её старому пониманию, плох – низок, узкоплеч и неопрятен. Илья, всегда покупавший папиросы в киоске у кинотеатра, заметил полную невысокую брюнетку, всегда выходившую в одно и то же время из кинотеатра с детьми. Женщина ему понравилась, и он стал приходить на это место почти каждый день.
Поначалу Вера не видела его, по своей прежней привычке не обращать внимание на неприглядное. Илья почувствовал это и принёс к кинотеатру большой букет ярко-жёлтых, очень приметных роз. Сработало – Вера кинулась глазами к цветам и заметила дарителя. Инстинкт поиска красивого, статного мужчины сместил другой, более полезный – самосохранительный. Рассмотрев низкую, гуттаперчевую фигуру, покатые плечи и непрямой, сощуренный взгляд – Вера сразу поняла, что с этим безопасно и надёжно.
После свадьбы они переехали к Илье в его отдельную квартиру. Она была не так роскошна, как заслуженная когда-то Юрой. Однокомнатная, спали с детьми через шкаф. Илья обещал к весне получить двушку. По ночам, когда новый муж ловко карабкался на неё сверху, Вера смотрела мимо – в потолок. Илья не обижался, понимая, что женщина с такой «виной» никогда его не оставит. А потом, он просто любил её.
В этот раз Вера не позволила себе расслабиться и осталась продавать билеты в кинотеатре. В глаза людям она по-прежнему не смотрела.
Они перебрались в двухкомнатную квартиру в апреле. Всё чаще вместо снов по ночам к Вере в кровать забиралось тревожное, ледяное предчувствие. Оно оправдалось – в июне началась война.
Страшный калейдоскоп застучал, задёргался в Вериных зрачках: уход Ильи на фронт, наступление немцев, оккупация, угон в Белоруссию (чтобы оттуда в Германию), разлука с детьми, выкидыш, побег, партизанский отряд. Здесь в Вере неожиданно проснулась её прежняя зрительная страсть. Она оказалась быстрая и смелая, легко обучаемая, неожиданно пригодная к войне. Издалека замечала в летней лесной каше врагов, предупреждала своих, а потом научилась метко стрелять сама. В грязи и голоде, в полной неизвестности о судьбах своих детей – Вера ощущала себя если не счастливой, то живой. В партизанском отряде каждый мог смотреть на другого прямым и открытым взглядом, со всех виноватых здесь моментально слезла их незаслуженная вина. Всё было просто и незапутанно, как в прежнее, мирное время: фашисты – враги, свои – союзники.
Следующим стёклышком калейдоскопа в Верину жизнь впился плен. Она щурилась, чтобы не видеть, и забывалась, чтобы не ощущать. Она сбежала, её поймали, вернули назад и так долго били прикладом по голове, что Вера неделю не могла разлепить залитых кровью глаз.
Потом она разглядела освобождение, госпиталь, неразбериху и, наконец-то, Тонечку. От Мити не было никаких вестей, кроме той, что он воевал в партизанском отряде в Белоруссии.
Про Илью Вера не вспоминала до тех пор, пока он не подобрал их с захваченной территории на специально выделенном для него самолёте. На войне новый Верин муж тоже оказался очень смел и полезен. Он стал выше ростом, выпрямился и даже смотреть стал открыто, почти как Юра. Веру это расстроило, она боялась повторения. Про потерянного ребёнка Ильи она давно забыла. Осенью 1944-го Вера узнала, что Митя погиб ещё два года назад, отстреливаясь от немцев на белорусских болотах. У неё, обладавшей раньше бедной фантазией, теперь постоянно прокручивался в голове детальный, будто хроника, фильм о гибели её двенадцатилетнего сына. Вот он забегает за дерево, оборачивается, целится, стреляет, потом будто подпрыгивает на месте, бледнеет и валится на мох, цепляясь за чистое, безоблачное небо застывшими зрачками.