Сестра моя – смерть - стр. 27
– Ах ты дрянь! – Он все-таки меня ударил, я вскрикнула и отскочила в сторону. – Дрянь, тварь, гадина! Она – это все, что у меня было, а ты ее убила! Но знай, я добьюсь обвинения!
Он выскочил из квартиры, шибанув напоследок дверью. Я по стенке опустилась на пол – осела – с горящей щекой, с исковерканной душой. Что мне оставалось делать? Только умереть.
На полу в прихожей я просидела долго – не хотелось никуда перемещаться, даже шевелиться не хотелось. А потом замерзла и все же встала. А потом зазвонил телефон. Я поплелась в комнату, смутно надеясь, что отец одумался, снял с меня страшное обвинение и теперь звонит, чтобы попросить прощения. Но это оказался не он, а какая-то незнакомая женщина со скорбным голосом. Она мне не представилась – наверное, от горя забыла о приличиях, – она приглашала меня на похороны. Завтра, в двенадцать часов. Она так ласково со мной разговаривала, все время называла доченькой, что приглашение на похороны не показалось чем-то страшным, наоборот, захотелось туда пойти, чтобы быть рядом с этой доброй женщиной, поддержать ее в горе и, может быть, рассказать о своем. Женщина плакала, душа моя тоже плакала. Мне было неудобно спросить, кто умер, я только адрес узнала и записала в блокнот. Скорее всего, это кто-то из моих давно забытых друзей.
Я положила трубку и разрыдалась – бурно, сладко, с наслаждением. Моей тоске нужен был выход – выход нашелся: похороны. Но опять зазвонил телефон. Отец? Или эта добрая скорбящая женщина? Это оказалась тетя Саша.
– Аленушка, здравствуй, – заговорила она нарочито жизнерадостно. – Как ты там?
– Все хорошо. – Мне неприятна была ее жизнерадостность, ее навязчивая забота. – Вы не беспокойтесь.
– Новых гостей не было?
Вот ведь дура какая!
– Не было.
– Я завтра к тебе заеду.
– Завтра? Во сколько?
– Часиков в одиннадцать-двенадцать.
– В это время меня не будет, я уезжаю, – сказала я сухо.
– Куда это ты собралась? – Тетя Саша наигранно засмеялась, делая вид, что не замечает моего тона.
– По делу. – Про похороны мне не захотелось ей рассказывать.
– Жаль. Мы с Машкой идем в поликлинику, а заодно и тебя думали навестить.
Машка. Это единственный человек, которому я еще могу обрадоваться. Невероятно обаятельный ребенок. Только очень больная. Полгода назад ей сделали тяжелейшую операцию на сердце, теперь ей гораздо лучше, но все равно. Мы с ней иногда перезваниваемся – с Машкой можно разговаривать совершенно как со взрослой, хоть ей только недавно исполнилось двенадцать. Да она гораздо умнее любого взрослого. И интересней. Нет, Машке я была бы очень рада, даже тети-Сашину заботу как-нибудь ради нее перетерпела бы, да только я действительно завтра не могу.
– Мне тоже жаль. Машку давно не видела, соскучилась по ней, вы не представляете!
– Так сама к нам заезжай, как освободишься. Маша тоже по тебе скучает, вы ведь такие подружки!
– Может быть, и заеду. – Я это искренне сказала, честное слово, ужасно захотелось увидеться с Машкой. Да не может быть, точно заеду. Прямо с похорон. И привезу ей какой-нибудь подарок. Компьютерную игру или еще что. Нет, я куплю ей диск с фильмом «Амадей», ей должен понравиться.
– Хорошо, будем ждать. А что у тебя за дело, если не секрет? Ты там самостоятельное следствие, случаем, не затеваешь?
– Не затеваю.