Сержант и капитан - стр. 5

– Конечно. Я жду тебя.

Никита знал, что что-то детское, человеческое, что-то самое важное, самое родное для нее, то, что она прятала так глубоко в себе, он так и не раскопал.

Позвонил в дверь, заранее готовый к тому, что откроет какой-нибудь бородато-очкастый гений пера и видеокамеры под грохот Qween и крикнет, увидев Никитин камуфляж (специально надел): «Дашка, ты что, спецназ вызывала?!» Но она открыла одна. Стояла в одном тоненьком халатике. Глаза ее были полны слез. Она взяла Никиту за руку, ввела в коридор, обняла и медленно сползла вниз, крепко сжимая, словно пыталась счистить с его формы всю эту чертову военную грязь. И тоненько-тоненько заплакала. Никита стоял, как главная статуя острова Пасхи, и комок в горле чуть не задушил его.

– Ты больше туда не поедешь, ты больше туда не поедешь, ты больше туда не поедешь, – она уже не плакала, обняв Никитины закостеневшие колени, а молила. Не его, а статую, которая не знала, что сказать.

– Не поедешь!!! – уже со злобой крикнула она и заехала изо всех сил прямо по коленной чашечке.

Без звука, хотя орать очень хотелось, Корнилов рухнул на спину. Букет желтых роз упал рядом, а бутылка «Асти Мондоро» раскололась с жалобным хлюпом в боковом кармане разгрузки. Даша тут же оказалась сверху, пытаясь расстегнуть все крючки, пуговицы и молнии камуфляжа. Их слезы смешались. Ее косметика измазала их обоих. Помадные клоунские рты не могли расцепиться. Потекшая тушь нарисовала на лицах модернистские полоски и точки. Она целовала отчаянно и как-то совсем неумело.

Дней за двадцать до этого Никита лежал, вжимаясь до последнего в маленькую канавку на раздолбанной спортивной площадке в шестом микрорайоне Грозного. С четвертого этажа девятиэтажки отстреливался невидимый пулеметчик. Как он туда попал и зачем ему нужна была эта стрельба, что он хотел доказать и в кого целился, Никите было все равно. Стрелок был обречен. Федералы его зажали со всех сторон. Скоро все должно было кончиться. Вскоре десантники подогнали самоходку «Нону», она осколочно-фугасно плюнула из своего короткого ствола в сторону окна на четвертом этаже, и шоу кончилось. Ни окна, ни бородатого шоумена.

В этот раз, в этом самом уютном и родном коридоре на свете, вставать не хотелось. Но они поднялись, опираясь друг на друга. Грим от Славы Полунина. Вылитые Олег Попов и Карандаш. Уже не плакали, теперь смеялись. Даша, держась за грудь и давясь смехом, показывала в сторону кухни, не в силах сказать что-нибудь. Там стол, на столе чайник, а может, и бутылка, а может, и еще что-нибудь. Никита понимающе кивал и подтягивал неуклюже штаны. Даша уже скрылась в кухне, когда он, сделав первый шаг, снова опрокинулся, на этот раз с воплем и вперед головой.

– Что случилось, любимый? – прощебетала Даша из кухни.

– Ничего. Это я так пространство преодолеваю. Ты там готовься к встрече космонавта. А я пока спланирую в ванную.

Оставшееся до ванной пространство он преодолел по-пластунски. Привычно и безопасно. Глянул в зеркало – не лицо, а карта боевых действий. Черные кривые – дороги, красные точки – очаги сопротивления, зеленые разводы – местный ландшафт, и решительные стрелы непонятного цвета – направления атак.

Утром Даша, провожая, предупредила:

– Сегодня ребята у меня соберутся. Я хочу, чтобы ты присутствовал и вел себя соответствующе.