Серый лютый. Киноповесть - стр. 14
– Ну, вы даете! – Гоша изумлён. – Как это вам так удается! Так ловко уходить из-под ударов?
– Мы это называли: «Бой с тенью». Трудно сказать, что важнее в боксе, нанести противнику как можно больше чувствительных ударов, или не дать ему нанести ни один.
– Вот это класс!
Тренер подводит итог блиц-мастер-классу.
– Учись, Георгий, пока мы живы. Ну как, не напрасно вручили нашему шефу форму?
– Не! Не напрасно. Вот это мастер-класс! Ловко это у вас получается.
Волков с подчеркнутым уважением пожимает руку юному боксеру.
– И у тебя получится. «Учись, мой друг. Науки сокращают нам тяготы быстротекущей жизни».
– И язык у вас подвешен. И слова у вас такие классные.
– Это не у меня. Это у Пушкина. Так что, читай Пушкина, Георгий, и у тебя всё получится…
Откуда-то сверху, из актового зала доносятся звуки старинного вальса кажется, «Осенний сон», так он называется. Под этот вальс Сережка Рогов, тогда он был Рогов, учился танцевать вальс. Как же звали ту очаровательную солнечную девочку, которая старательно выводила с ним первые движения вальса. Господи? Всё забыл. Всё было стерто тем чёрным вечером, когда в одно мгновение ушла любовь вместе с Сергеем Роговым, и в сердце у Сергея Волкова запылала холодная всеобъемлющая ненависть. Потом, когда он познакомился с Тилем Уленшпигелем, всё облеклось в одну фразу: «Пепел Клааса стучит в моё сердце». Холодная расчетливая ненависть двигала его по жизни, питала успехи, победы и скрашивала поражения. Правда, где-то глубоко под толстым слоем пепла тлела любовь.. И вот здесь вдруг в этом актовом зале, где так старательно, с таким азартом танцуют кадеты в парадной форме и кружатся девушки в бальных платьях, он впервые за очень долгие годы почувствовал совершенно забытый слабый аромат детства, может быть, аромат того, чего не было. Этот слабый аромат остался там, за роковой чертой вместе с Роговым. Как он завидовал тем, кто мог о себе сказать: «Я родом из детства». А он был родом из ниоткуда. И поэтому щедро дарил этим ребятам то, чего когда-то был так резко лишён. И сегодня он греется у их костра счастья.
А как трогательны учителя, которые наблюдают за своими питомцами. Они облачились в свои военные мундиры. У многих из них ордена. Все поглощены вальсом, и участники, и наблюдатели.. Мимо проплывает, кружась в вальсе молодая женщина. Увидев Волкова, резко останавливается, отталкивает кавалера, всплескивает руками.
– Ба! Кого я вижу! Сам великий Гетсби, финансовый Зевс Громовержец, господин Волков, собственной персоной! Какими судьбами?!
Сергея всегда коробила такая хамильярность, и он старался в таких случаях ставить собеседника на место.
– С кем имею честь?
– Аграфена Петровна Столыпина, Ваша честь.
– Приятно побеседовать с дочерью Петра Аркадьевича.
– Ну, для дочери я наверное, слишком хорошо сохранилась.
– Так кто же Вы, любезнейшая Аграфена Петровна? – Сергей невольно перешел на её тон.
– Ну зачем же так официально? Друзья меня зовут просто Грушенька. Сударь, позвольте Вас пригласить на вальс.
– Как можно отказать наследнице такой фамилии?
– Если это комплимент, сударь, то весьма сомнительный, смею Вас уверить.
– Простите, сударыня. Вы меня просто ошеломили. Сочту за честь разделить с Вами этот тур вальса.
Сергей берет за руку невесть откуда взявшуюся Аграфену Столыпину и они устремляются в общий поток. Грушенька удивлена танцевальным искусством партнёра.