Серый ангел - стр. 23
– Конечно, нет. Я ж не большевик, чтоб мальчишек расстреливать. К тому же он имеет право на льготы, поскольку… георгиевский кавалер.
– Ух ты! – вырвалось у Алексея. Глаза его восторженно заблестели, и он вновь стал напоминать обыкновенного подростка. – А за что его наградили крестом?
– Каким именно? – поинтересовался Голицын. – Четвёртой степени? Или третьей? А может, сразу о первой рассказать?
– Неужто он полный?! – охнул Алексей. – Да когда ж успел-то?!
– Успел, ваше императорское величество, – кивнул Виталий. – В двенадцать лет на войну сбежал, с проклятым германцем сражаться. А про свои подвиги он сам вам поведает. Я с ним потолковал за жизнь, и он всё понял. Решил искупить. Но вначале попросил императора ему показать. Пришлось пообещать. Ну да бог с ним, с Агеевым. Лучше поговорим о ваших ролях в моей пьесе…
…Первой неожиданностью, с которой столкнулся Кирилл Владимирович перед очередным совещанием Регентского совета, стало присутствие в Екатерининском зале, где проходили заседания, вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны.
Удивительно. Ранее она подобные мероприятия не жаловала. Однако чуть погодя всё разъяснилось. Не просто так она заглянула, а по приглашению, в качестве кандидата в Регентский совет.
Великий князь насторожился. Но, судя по оживлённой дискуссии между сёстрами царя – с одной стороны и Голицыным – с другой, стало понятно, что выскочку, который светлейший князь, кандидатура её императорского величества[3] не устраивает.
Значит, порядок, просто родные внучки решили устроить подарок бабуле. Вон как горячо отстаивают её. Дескать, коль объявлено равноправие, количество женщин в Совете стоит увеличить хотя бы до трёх человек. Особенно учитывая общее число членов, подползающее к двум десяткам.
Коль так, можно и подключиться к общему хору, оставив новоявленного преемника Распутина в гордом одиночестве. Великий князь даже слегка пожалел дурачка. Неужто не понимает, сколь дорого ему впоследствии обойдутся его возражения? Мария Фёдоровна – женщина памятливая, и язычок у неё – будь здоров. Не зря её между собой в узких кругах Гневной называли.
На голосовании кандидатуру императрицы одобрили почти единогласно, при одном воздержавшемся. Фамилию последнего можно не называть – и без того понятно.
А Ольга с Татьяной не унялись. Дескать, и простые люди в Совет входят, и дворяне с графами, а уж про князей и вовсе говорить не приходится – одних только наименований четыре: и простой, и светлейший, и императорской крови, а уж про великих и говорить нечего. Зато представителей интеллигенции в нём ни одного. Ни учителей, ни священнослужителей, ни врачей. И сразу с места в карьер с их стороны последовало новое предложение: избрать в качестве представителя последних лейб-медика и действительного статского советника Евгения Сергеевича Боткина.
В ответ снова последовало возражение Голицына. Мол, он не против, но есть опасение. Не отнимет ли у лейб-медика новое назначение слишком много времени, в то время как на его руках весьма важный пациент?
Кирилл Владимирович ещё терялся в догадках, как ему поступить. За кого выступит в случае чего Боткин, кого поддержит: партию великих князей или?… Однако колебался недолго. Доктор сам разъяснил свою позицию, причём яснее ясного. Поднявшись со своего места, Евгений Сергеевич ворчливо заявил, что он вполне управится со своими новыми обязанностями без малейшего ущерба для прежних, ибо является достаточно компетентным доктором, а не каким-то шарлатаном. После чего последовал неприязненный взгляд в сторону Голицына.