Серые братья - стр. 7
– Томас, – так же шёпотом ответил Давид. – Нужно немедленно и отчаянно выпить.
– Есть бочка ямайского рома в подвале. Идём, Давид.
– Идём, Томас.
Мистер Шервуд
После этой ночи я уехал из дома и отсутствовал две недели. С Давидом, Готлибом и Робертсоном мы находились в Лондоне, где совершали необходимые нотариальные действия по регистрации покупки имения. На обратном пути, прихватив ещё землемера, завернули в форт «Шервуд». Робертсон и Готлиб, навьючив на свободную лошадь тюк с едой и связку длинных землемеровых кольев-вешек, отправились сопровождать самого землемера в его унылом и обыденном путешествии: он должен был на месте, «на земле» подтвердить границы имения. (Спешу заметить, что в нашем случае этому путешествию не пришлось быть унылым, так как в тюке с едой находились анкер с вином и дюжина бутылок с ромом. (Ром был нужен не только для благополучного завершения межевых работ. Просто становилось уже ощутимо холодно.))
Мы же с Давидом, верхом на двух лошадях, въехали в центральные ворота маленького старинного замка.
– Странно, – сказал Давид, – а где сторожа? Ведь несколько сторожей от префектуры должны охранять замок до исхода торгов! И, смотри-ка – нет никого.
– Всё к лучшему, – рассмеялся я, привставая на стременах. – Осмотрим владения без посторонних зевак!
Медленным шагом мы ехали по широкой мощёной булыжником улице. Я вертел головой во все стороны. Слева и справа высились стены каких-то древних зданий – массивные, с добротной, крупной каменной кладкой. Несколько раз встречались отводы от главной улицы в стороны, изредка – тёмные дверные проёмы без дверей, но мы никуда не сворачивали.
Въездной путь закончился толстой башней с распахнутыми настежь красными от ржавчины огромными воротами. Здесь лежал белый, отмытый дождями скелет то ли козы, то ли собаки.
Потянулись складские постройки – классические длинные, с узкими окнами под самой крышей цейхгаузы; конюшни, трёхстенная кузня, в глубине которой были видны наковальня и – вот странность! – два, друг супротив друга, горна.
– Надо же! Никто не спёр наковальню!
– Станина, вероятно, так глубоко вкопана в землю, что четвёркой лошадей не своротишь!
Начались жилые постройки – многоярусные, с лабиринтами ходов, балконов, лестниц и лесенок. Вдруг Давид придержал лошадь:
– Смотри, Томас! Что это там?
– Кажется, мост.
– Если есть мост, значит, там родник или ручей. Хорошо бы местную воду испробовать!
Мы свернули, и через минуту копыта лошадей зацокали о каменную, выгнутую изящной аркой спину небольшого моста. Миновав его, справа мы увидели маленькое одноэтажное здание, из недр которого, с шумом и клёкотом выбегал искристый, прозрачный ручей.
– Сильный родник, – уважительно заявил Давид, слезая с лошади.
Он передал мне поводья, подобрался к ручью, кряхтя наклонился и отведал воды.
– Хрусталь! – поднявшись, Давид повернул ко мне мокрое, с довольной улыбкой лицо. – Лёд и хрусталь!
А слева от моста стояло громадное здание – не с дверями, а высокими дубовыми воротами, которые сохранились, видимо, лишь потому, что снять их было не всем под силу. Мы въехали на лошадях – по ступенькам и внутрь.
– Ну что, – сказал Давид, – вполне приличное помещение.
Мало сказать – приличное. Квадрат, шагов сорок на сорок, с дюжиной окон, заколоченных рогожей и досками. На полу – не плахи, а тёсанные в брус брёвна. Камин, в который можно въехать на лошади. В нём – вертел, на котором можно зажарить быка. Вдоль одной из стен – на сорок же шагов лавка, такая широкая, что на ней можно было, откинувшись, лечь, а перед ней – такой же длины стол. Многочисленные ноги его уходили вниз, сквозь брёвна, и, очевидно, это также было причиной того, что стол не унесли; – хотя один край был изрядно выщеплен топором: какой-нибудь заблудившийся странник не нашёл другого топлива для костра.