Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока - стр. 13

«Первое время Сергей был очень застенчивым, – рассказывает Татьяна Паршина спустя сорок лет. – Но пытался это качество преодолевать, особенно когда садился за инструмент и начинал играть. На сцене он просто оживал».

Первые семейные месяцы пролетели незаметно, летом 1974 года у Сергея с Таней родилась дочка Юля. У Курёхина наступил период относительной стабильности. Он переехал из «Сосновой поляны» на Московский проспект, где в престижном сталинском доме жили родители Тани.

Таня Паршина была третьим ребенком в семье, но молодоженам все-таки выделили отдельную комнату. Мать Тани была женщиной строгих нравов. Во время блокады она рыла окопы и помогала на военном заводе собирать гранаты. После войны она родила троих детей и стала домохозяйкой. Для Таниного отца, директора завода по производству подводных лодок, жить под одной крышей с Курёхиным было тяжким испытанием. На взгляд тестя, его длинноволосый зять был стопроцентным тунеядцем и бездельником. Ни Сергей, ни Таня с ним, как правило, не спорили. Но если ситуация становилась невыносимой, они хватали ребенка и сматывались в «Сосновую поляну».

«Периодически мы кочевали между квартирами, – вспоминает Паршина. – Потому что ругались с родителями, то с его, то с моими. И как только нам начинали делать замечания, мы сворачивали кроватку и пеленки, быстро забирали вещи и ехали на другую квартиру. Так и мотались туда-сюда. Это была семейная жизнь, только на колесах».

Будьте внимательны к своим мыслям – они начало поступков.

Лао-Цзы

Курёхин продолжал учиться, причем сразу на нескольких отделениях: дирижерском, фортепианном и оркестровом. Правда, не слишком удачно.

«Наши семинары по теории музыки проводил совершенно помешанный преподаватель, – вспоминает Володя Диканский. – Он, например, продолжал дирижировать даже в то время, когда посещал туалет. И мы с Сергеем сразу сошлись на том, что невозможно не делать пакости бедному педагогу. Однажды дирижер не выдержал и сказал: „Вы ведете себя не как взрослые люди, а как маленькие животные“».

Надо отметить, что и другие педагоги не особенно жаловали неусидчивого Курёхина. Обладая абсолютным музыкальным слухом, Сергей лучше других студентов слышал ноты и быстрее всех писал диктанты по сольфеджио. Вместе с тем он пренебрежительно относился к преподавателям, считая их безнадежными консерваторами.

Учителя называли Курёхина прогульщиком и талантливым бездельником, что, в общем-то, соответствовало действительности.

«Сергей мог часами сидеть у фортепиано, – вспоминает Диканский. – Пианист он был блистательный и воспитывался семьей как гений. Его мама Зинаида Леонтьевна всячески его в этом убеждала. Я помню, как он играл „Революционный этюд“ Шопена во всех тональностях и в страшно быстром темпе. Это выглядело потрясающе, но я не видел в этом ничего, кроме быстрого цирка».

В итоге из института Сергея выгоняли несколько раз. Но менять свои взгляды юное дарование не спешило. Как и устраиваться на работу. Когда дома случались скандалы, оставался ночевать у друзей. Жил на случайные заработки. Жил не как все. Жил музыкой и искусством. И на все происходящее у него была собственная точка зрения.

«Я совершенно не мог посещать занятия, там была скука смертная, – рассказывал Курёхин. – Мой преподаватель по роялю был погружен в Дэйва Брубека и часто спрашивал: „Ну а что тебе нравится?“ А я его доставал: „Мне нравится Т. Rex: до мажор, а потом сразу – ре мажор!“ И на лице у учителя крупными буквами было написано: „Да, парень, из тебя ничего не получится. Ты полный мудак!“ И то, что я причислял к рангу высокого искусства, для него было первым классом музыкальной школы. А для меня это было признаком максимального движения вперед». В итоге со словами «это настоящая тупорыловка» Курёхин на втором курсе бросил учебу. Время от времени он подрабатывал концертмейстером, но средств к существованию у него по-прежнему не было. «Когда Сергей женился, их кормили родители Тани, – вспоминает Алена Бендер, которая была свидетельницей на свадьбе. – Жить было не на что, в бюджете сплошные дыры. Когда родилась Юля, Таня взяла академотпуск, а Курёхин тратил свои заработки на New Musical Express, который стоил 25 рублей. Это были большие деньги, но Сереге было насрать. Не потому, что он был зверюгой или эгоистом. Просто кому-то нужен был хлеб, а кому-то – информация».