Сергей Киров. Несбывшаяся надежда вождя - стр. 23
«Сержа», как именовали нашего героя соратники, подобное развитие событий наверняка радовало. Вот он, момент истины! Вот сейчас, наконец, народ поднимется, возьмется за оружие и сметет царский режим! Увы, чаша терпения томского обывателя действительно переполнилась, но виновника всех бед он увидел не в царских сатрапах и вероломной буржуазии, а в тех, кто в течение целой недели силком тянул его в революцию: социалистах и примкнувших к ним студентах с железнодорожниками.
Мещанский Томск восстал, вышел на свою демонстрацию с хоругвями и портретами царя 20 октября. На Новособорной площади у Троицкого собора толпа атаковала отряд из полусотни дружинников-социалистов, посланных думской управой охранять митинг в городском театре купца Королева. Дело в том, что театральные сцена и зал за неделю превратились в томский Гайд-парк, место проведения ежедневных митингов. А городская полиция накануне фактически самоустранилась от исполнения обязанностей, и городской думе пришлось самой наскоро сколотить что-то наподобие милиции. В неё записывались студенты, техническая интеллигенция, делегаты от эсеров и социал-демократов. Большинство в той же форменной одежде, в какой на днях агитаторы заставляли простых смертных бросать работу ради победы революции…
На них-то и напали озлобленные обыватели. Милиционеры ответили выстрелами из револьверов, после чего укрылись в соседнем с театром здании, где обосновалось начальство Сибирской железной дороги и где в те часы находилось несколько сот сотрудников, ожидавших выдачи жалованья. Толпа, состоявшая из вчерашних бастующих поневоле приказчиков, портных, шляпников, плотников, грузчиков, сторожей, половых и кустарей, поспешила окружить трехэтажный особняк и после недолгой осады подожгла. Всех, кто пытался покинуть горящий дом, избивали, а кого-то убивали сразу. Из ловушки мало кому повезло вырваться целым и невредимым. По легенде, юный Костриков вывел из охваченного пламенем управления «большую группу товарищей»…
Всего той ночью погибло около семидесяти человек. В здании ЖДУ сгорело десять – пятнадцать, остальных растерзала обезумевшая «чернь». Она видела перед собою не убежище «милиционеров», а «осиное гнездо» заговорщиков. Ведь с чинов канцелярии службы тяги Сибирской дороги в три часа дня 13 октября и началась всероссийская стачка в Томске. Так что сотрудники казались если не революционерами, то их пособниками, и убивали всех подряд безжалостно и жестоко…[43]
Кострикова, по счастью, среди дружинников не было. Он еще не вернулся со станции Тайга и потому избежал то ли гибели, то ли «подвига». Появился в Томске Сергей вечером 20 октября и вместе с Носовым мог застать только страшный финал расправы – два пылающих здания на Новособорной площади в окружении озверевшей толпы. Правда, по свидетельству М.А. Попова, Костриков «с линии… вернулся утром 20 октября». «Утро» указано, чтобы оправдать версию, что наш герой выбрался «с горстью вооруженных дружинников, пробившись через кольцо осаждавших». А оно плотно замкнулось часам к трем дня.
Кроме Попова, об аналогичном «прорыве» поведали томские большевики-подпольщики М.К. Ветошкин, Г.Д. Потепин и Г.И. Шпилев. Первый – в заметке для газеты «Правда» в номере от 4 декабря 1934 года, второй и третий – в воспоминаниях. Очевидец событий – лишь Шпилев. Ветошкин после короткого пребывания в мае – июне 1905 года в Томске перебрался в Читу. Потепин 20 октября 1905 года шел в театр Королева на митинг с пачкой листовок, но не дошел, вовремя предупрежденный неким «членом партийного комитета» о том, что творится на Новособорной площади. Попов также опирался не на личные впечатления (20 октября он провел «в Иркутске, на съезде»), а на «описания», которые «неоднократно давались в печати».