Сергей Иосифович Гессен - стр. 8
Этот термин отражает основное содержание его «Основ педагогики», но позднее он попытался расширить это представление. В своей «Философии воспитания» (погибшей во время Варшавского восстания) Гессен уделил особое внимание развитию идеи о сверхкультурном и сверхдуховном уровнях человеческого бытия, описывая которые, он использовал даже религиозную терминологию. Первые очертания этой концепции появились уже в книге «О противоречиях и единстве в воспитании» (1939): «Человеческий индивид существует как бы в четырех планах бытия, которым соответствуют четыре плана воспитания: индивид как организм психофизический, как социальная личность, как личность, включенная в культурную традицию, и как член «Царства духовных существ»[17]. Гессен пояснял далее, что это «Царство духовных существ» соответствует Царству Божию в концепции таких философов, как Август Чешковский и Владимир Соловьев.
В своем наиболее развитом виде эта схема антропологической философии представляется следующим образом: Гессен насчитывает четыре плана бытия человека, которым соответствуют различные степени любви и соответствующие уровни бессмертия. Им же отвечают различные уровни или, по Гессену, планы, воспитания. Так, на уровне биологического существования – особь – вид – наследственность; на уровне общественного бытия – индивид – группа – власть; в плане духовной культуры – личность – духовное общение-ценность, и в плане благодатного бытия – человеческая душа-Царство Божие— Бог. Этим планам соответствуют различные уровни любви, от полового влечения до христианской любви к ближнему, и разные планы бессмертия (бессмертие в потомстве, временная длительность социальной группы, традиция, историческое бессмертие и бессмертие личное). Соответствующие же планы воспитания таковы: уход и дрессировка на биологическом уровне, затем воспитание молодого поколения, образование как участие в культуре и спасение, то есть освобождение души от Зла. Это иерархическое построение заключают ступени счастья: чувственное удовольствие, успех, удовлетворение от исполненного задания и наконец радость.
Появление в философии Гессена религиозной перспективы было вызвано его глубоким интересом к русской философии, прежде всего к идеям Вл. Соловьева и Ф. М. Достоевского. Он высоко оценивал соловьевскую идею «всеединства», противопоставляя ее и атомистическому плюрализму, и застывшему монизму; эта идея стала одной из составляющих его диалектико-структуралистского метода; его критика изоляционизма и абсолютизация отдельных элементов диалектической целостности прямо соотносятся с соловьевской критикой «отвлеченных начал». Романы Достоевского Гессен считал настоящим «руководством к жизни». В «Братьях Карамазовых» он находил и формулировку, и интуитивное решение глубочайших проблем современной этики.
Увлечение Гессена идеями Соловьева и Достоевского было красноречивым свидетельством его близости к так называемому русскому религиозно-философскому ренессансу начала XX в. На русских мыслителей, прошедших эволюцию, по выражению С. Н. Булгакова, «от марксизма к идеализму», творчество обоих этих мыслителей произвело такое глубокое впечатление, что многие из них вступили в новую фазу своего духовного развития, теперь уже «от идеализма к религии». Мысль Гессена в этом ряду философских концепций, вдохновленных Соловьевым, занимает свое особое место. Прежде всего, Гессен выступил как решительный западник; он свел к минимуму значение соловьевской «теократической утопии», подчеркивая при этом кантианские мотивы его философии, Гессен приписывал Соловьеву защиту кантовского понятия «автономии добра» и, следовательно, преодоление утопических устремлений