Сережки еврейской невесты. Антикварный детектив, или Детективная история, разгаданная экспертом - стр. 9
И эта красота обогатила мировую ювелирную историю не только в буквальном, но и в переносном смысле. Сделать это удалось в 1840-х и 50-х годах Фортунато Пио и его сыновьям, Алессандро и Аугусто. А все благодаря тому, что они получили доступ к огромной частной коллекции римских, этрусских и древнегреческих ювелирных украшений, собранной президентом Римской академии археологии и папским казначеем, маркизом Джованни Пьетро Кампана. И чему тут удивляться, что кому-то из них пришла в голову идея не просто повторить эти уникальные штучки, а сделать что-то похожее, но свое и, главное, поставить производство подобных вещей на поток.
Если папочка Фортунато поначалу копировал украшения, пытаясь разгадать тайну старинных техник, то уже его сыновья в 50-е годы постепенно взяли на себя управление фирмой и занялись продажей своих «археологических» ювелирных изделий. Популярность их украшений привела к большому числу подражателей во всей Европе.
Все как-то удачно совпало: мода на туристические поездки в Италию (особенно популярно это стало у англичан, имевших в те годы немало денег), раскопки, и вот вам – в этом же стиле великолепные украшения. Это как сувенир на память о Риме. Уже к концу 1850-х мастерская Кастеллани в Риме стала местом паломничества англичан, стремившихся приобрести восхитительные золотые украшения с декоративными мотивами из арсенала классицизма: раковинами, розетками, урнами, амфорами, овнами и т. п.
А дальше – больше. Желающих повторить такой коммерческий успех появилось немало. Были ювелиры, создававшие достаточно оригинальные украшения, имевшие свой стиль. Француз Эжен Фонтене и англичане Роберт Филлипс и Джон Брогден были достойными соперниками семьи Кастеллани, но существовала масса других ювелиров, воспользовавшихся интересом модниц всей Европы на изящные вещицы в этрусском стиле. И скоро подобная «красота» украшала собой витрины всех ювелирных лавок в Европе.
Вероника искренне считала, что ее серьги как раз из «этой оперы». Это сейчас они выглядят оригинальными, а тогда подобных было очень много. Так что это не тот шедевр, чтобы воровать…
Глава третья
Эта история с сережками все не оставляла ее. Она все чаще думала о происшедшем, собирала материал о серьгах как виде украшения, об этом дизайне, стараясь восполнить все то, что она могла упустить. Тут, что называется, век живи – век учись! Совершенно неожиданно для себя она открыла тот факт, что женщины в средневековой Европе не носили серег, причем не только по причине бедности. Это потом золото и драгоценные камни с воинами – участниками крестовых походов хлынули в праведные страны, серьги же как украшение были предметом, принадлежащим исключительно обитательницам гетто. Более того, им обязательно предписывалось носить массивные серьги, чтобы обозначать себя именно как евреек. Доходило вообще до абсурда. На ранних картинах эпохи Возрождения, ну на тех, что были написаны где-нибудь в Проторенессансе, у Мадонны нет сережек, более того, зачастую писалось ухо с дырочкой от этого украшения. Считалось, что Богоматерь рассталась со своим внешним признаком еврейства, родив Христа. Надо же, до чего дошла средневековая мысль, но просмотрев много картин этого времени, Вероника убедилась, что это верно. А вот у второстепенных персонажей вокруг Богоматери серьги были, причем они были крупные, сделанные целиком из золота и чем-то напоминали ее утраченные. Ну, в этом ничего не было удивительного, ведь с XIX века ювелирные мастера занимались по сути дела археологией. Не всем удавалось, как Кастеллани, копировать подлинные этрусские шедевры, кто-то довольствовался и картинами.