Серебряный век. Письма и стихи - стр. 9

Мы имеем на очереди тему: «Весы». Я скажу тебе, не обинуясь, как я смотрю на них в настоящее время. В деловом отношении ты можешь с этим мнением совершенно не считаться; про себя ты признаешь или не признаешь правду в моих словах. «Весы» тебя внутренно не интересуют. Они для тебя средство и орудие внешних воздействий и влияний на литературу и особенно на биржу литературных ценностей дня. Они придают твоему положению в литературе большую независимость, упрочивают его. Излишне уверять тебя, что мне достаточно ясна огромность твоего таланта, как и его гибкость; ты мог бы быть «prince»[20] и без «Весов». Но все же «представительство» полезно. И вот ты имеешь в «Весах» твой «большой дом», где ты поместил и свой департамент поэтических дел. У тебя свои чиновники, которые иногда похожи на лакеев (разумею и Эллиса, и Андрея Белого). Иногда ты сам кладешь резолюции на текущие дела (в виде рецензий), напоминая литературные авторитеты и ссылаясь на соответствующие статьи уложений гражданского и пиитического. Умертвив журнал, в смысле органа идейного движения, обратив его в «Правительственный вестник» традиций и канонов одной маленькой литературной эпохи, которую ты настойчиво называл некогда «бальмонтовской», ты вместе с тем сумел сделать «Весы» более приемлемыми и интересными для «матушки-публики». Здесь ты многими даже лавировками вправо, в сторону чистого академизма, и главное беллетристикой, которую сам блестяще обогащаешь. Твой «Огненный ангел», хоть не всеми частями, безусловно хорош. Поразительна его как бы графическая отчетливость – в роде старинных немецких гравюр. При отсутствии внутреннего, идейного интереса к журналу ты, естественно, допустил в нем непонятный для мыслящего читателя эклектизм и беспринципную разноголосицу случайных мнений. В охранительной гавани «Весов» нашли себе приют и обломки разбитого бурями «Нового пути». Добро ли, что ты в «Весах» наделал для литературы, – вопрос спорный. Но бесспорно для меня одно: что ты ответствен за все, что совершается в «Весах» (улыбнись: так правительство обвиняют в погромах), – ответствен если не подстрекательством, то попустительством, и несомненно для меня, что твоего mot d’ordre[21] достаточно, чтобы нахал стал пристоен, а одержимый излечился от судорог, – как, например, ведь правительственным внушением объясняется, что Андрей Белый имеет низость хвалить Кузмина, как он делает это в рецензии о «Цветнике Ор», после всего, что он писал о нем раньше в строках и между строк.

27 сентября 1907 года, Загорье

Дорогой Валерий,

Упрекая меня за мою невежливую безответственность (хотя формальная и не злонамеренная невежливость до некоторой степени извинительна при дружбе, – я же ведь только дружбе позволяю говорить мне лично, например, о «постыдности» мистического анархизма, так как, не ответствуя за фиктивную группу, называю «мистическим анархизмом» и свои личные воззрения), – итак, упрекая меня, ты, без сомнения, прав пред судом человеческим, но Гелиос, «все озаряющий с небес», – клянусь им, как греки, – видел, что я исписал тебе много страниц почтовой бумаги, которую, однако, не отослал, – так что «достойным» ответов обстоятельных на «обстоятельные письма» я тебя уже во всяком случае «почитаю». Еще раз прости и извини меня – habes confitentem reum