Серебряные письма - стр. 19
– У нас здесь просто яблочный рай, – как-то сказала Ольга, вгрызаясь в крутой яблочный бок, – но знаешь, я не очень люблю их грызть! Привыкла к нарезанным, нам с Ксютой мама всегда нарезает.
Сказала и забыла; а утром вышла на кухню и увидела – на столе стояли букет георгинов, ее любимый кофе в чашке и большая тарелка аккуратно нарезанных яблок.
– Ешь, Леля, – улыбнулся Сергей. – Еще добыл молока у молочницы, и, боюсь, это все, чем мне сегодня удалось поживиться.
В тот же день они узнали новости из Петрограда – революция, большевики, – и это означало только одно.
– Нам надо вернуться в город, – сказал Сергей.
В ночь перед отъездом Ольге долго не спалось. Огромная луна заглядывала в окна, рассеивала молочную свою меланхолию.
Как была – в легкой белой сорочке, лишь набросив шаль на плечи, Ольга вышла из дома в осенний сад. Деревья в саду полыхали красным пожаром, как все вокруг этой красной осенью. Ольга зябко поежилась; первые морозы подбирались, и в воздухе стоял горьковатый запах ритуальных осенних костров. Ей так хотелось навсегда остаться здесь, в доме, спрятать Сергея, оградить его от возможной беды.
Из дома выглянул Сергей:
– Леля, вернись в дом, простынешь!
– Еще минуту! – попросила Ольга.
Сергей вышел, спустился к ней на крыльцо.
В тишине лунной ночи раздался звук упавшего в траву, припозднившегося до холодов яблока.
Вернувшись в Петроград и войдя в квартиру, они увидели, что в комнате все перевернуто вверх дном.
– Кажется, в наше отсутствие у нас побывали гости, – усмехнулся Сергей. – Как хорошо, что я не оставил картину здесь.
На полу, среди прочих разбросанных вещей, валялись сломанный штатив Сергея и фотокарточки Ольги. Оглядев этот бардак, предвестник того хаоса, в который погружались город, страна и их собственные судьбы, и поняв, что среди прочих мало-мальски ценных вещей воры унесли фотоаппарат Сергея, Ольга заплакала.
Сергей обнял ее:
– Ну что ты, ничего не случилось. Подумаешь, фотоаппарат украли, не велика потеря! Потом разживемся новым.
Ольга взяла руку Сергея, поднесла к лицу, провела, как любила, тыльной стороной ладони по своей щеке:
– А что дальше, Сережа? Что нас ждет?
– Будем жить, – улыбнулся Сергей. – Ты же нагадала нам на кофейной гуще и детей, и внуков, и долгую счастливую жизнь!
К вечеру в комнате прибрали, расставили вещи по местам, сели пить чай. Сергей сказал, что больше всего переживает теперь за картину – не ровен час украдут! – времена нынче смутные, и кто его знает, что может случиться.
– Я бы хотел ее сохранить, – признался Сергей.
Ольга задумалась – как сберечь безусловный шедевр в окаянные дни? – и поняла, что сейчас ей пригодятся те уроки рисования, которые она брала в ранней юности. Несмотря на то, что ее мечта стать большим художником не осуществилась, она все же была искусной рисовальщицей, к тому же знакомой с азами реставрации картин; ее мастерство должно было помочь спасти и сохранить картину.
На следующий день Ольга принесла из родительской квартиры свои лучшие масляные краски.
– Сережа, я нанесу поверх полотна второй слой и спрячу твою незнакомку до лучших времен! Я смогу превратить ее в такое безобразие, на которое не польстится даже самый неискушенный в живописи воришка!
Увидев озадаченный взгляд Сергея, Ольга заверила, что зарисует картину так бережно, что та не пострадает, и что впоследствии этот нанесенный верхний слой можно будет снять путем несложной реставрационной техники. Осторожно, так, чтобы не повредить шедевр, она зарисовала картину, нарочито стилизуя ее под неумелый детский рисунок со смешным нелепым попугаем.