Серебряные письма - стр. 13
Ольга коснулась рукой деревянного креста на шее Сергея:
– Давно хотела спросить – откуда у вас этот странный крест?
– Этот старообрядческий крест остался мне на память о матери. Собственно, то немногое наследство, что мне от нее досталось. – Без какого бы то ни было надрыва и пафоса, спокойно и буднично, Сергей добавил: – Я ее очень любил. И продолжаю.
Полгода, прошедшие с первой встречи Ольги и Сергея у Таты, вместили в себя многое: бессчетное количество чашек кофе в любимой Олиной кондитерской, снег, сменивший осенние листья на аллеях Летнего сада, каток в Таврическом саду, весну в ее буйном разливе, щедрое цветение садов и вот эту самую облюбованную ими скамеечку посреди луга.
Велосипеды отдыхали в траве, солнце прожигало землю, а Сергей с Ольгой сидели на скамейке и разговаривали. Большей частью болтала, конечно, Ольга (несу всякий вздор, Сережа? Ну уж извините, да послушайте!), но вот и молчаливый Сергей разговорился…
– Сережа, да что вы опять про свою оптику да фотопленку? – усмехнулась Ольга. – Вы мне про себя расскажите, скучный вы человек. Мечта есть у вас?
– Есть, – улыбнулся Сергей. – Я с детства мечтал побывать на Севере, увидеть северное сияние и звезды, фотографировать снег. Жаль, пока мечта не исполнилась, но я надеюсь, что когда-нибудь судьба приведет меня на Север.
Он рассказывал Ольге про сотню оттенков белого цвета, про северян, которые умеют их различать, про то, что снег можно снимать бесконечно – он же разный! – про северные сказки и обычаи северных народов.
Ольга улыбалась: ну не такой уж он и молчун! Пожалуй, заслушаться можно!
– А я тоже хочу на Север, возьмите меня с собой! Буду вам помогать – нести штатив, песенки петь.
– Ну куда вам, Леля, в вашей бархатной шубке и муфточке ехать, разве на балы только?! – рассмеялся Сергей.
Ольга слетела с высокой скамеечки, как с горы прыгнула, оседлала велосипед и махнула своему кавалеру:
– Хватит разговаривать! Поехали, Сережа!
Где-то в лесу, на поляне, они остановились. Шумел ветер, вдалеке куковала кукушка.
Ольга прислушалась:
– Слышите? Такая странная птица, будто плачет…
– Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось? – спросил Сергей.
Ветер подхватил короткий птичий крик.
Ольга замерла – год-два? Тень омрачила ее лицо, и она в сердцах крикнула:
– Неправда! Дура кукушка!
– А вы суеверная, Леля! – улыбнулся Сергей. – Приметы – это глупости, недостойные верующего человека.
Он привлек ее к себе, поцеловал, и она тут же обо всем, включая суеверия и предчувствия, забыла.
В тот летний июньский вечер они стали ближе друг другу на целое «ты» (чужое «вы» отменилось само собой) и на много поцелуев (когда целуешься под каждой сосной, а сосновый лес нескончаемый – вовек весь не обойти!)
И вот уже когда было и доверительное «ты», и нескончаемый, измеренный поцелуями лес, и планы на будущее, в конце июня они вдруг поссорились.
– Значит, Север, усовершенствованная линза для фотоаппарата, а меня в твоих планах как будто и нет? – проворчала Ольга.
– Леля, но это не так! – мягко возразил Сергей. – Все мои планы связаны с тобой!
Ольга болтала ногами на высокой скамеечке, не доставая белыми туфельками до земли.
– Но жениться ты мне все-таки не предлагаешь?! Что – отца боишься?
Сергей пожал плечами:
– Мой отец здесь вообще ни при чем. Просто… Ну куда тебе замуж, Леля? Ты еще совершенный ребенок!