«Серебряное». Выжить в сумраке - стр. 5

За нею обнаружилась совсем небольшая комната, по стенам которой стояли высокие шкафы, больше всего напоминающие сейфы.

– Здесь ты можешь оставить ценные вещи, – пояснила девушка-администратор, – ювелирные украшения, мобильный телефон, паспорт. На территории «Серебряного» они тебе не понадобятся, а после выпуска, когда срок твоего пребывания у нас закончится, ты получишь их в полной сохранности. Можешь оставить себе что-то одно из драгоценностей, остальное следует снять и положить на хранение в ячейку. Мы не поощряем подчёркивание социального статуса среди воспитанников.

– Интересный подход, – хмыкнула я, – никогда не думала, что лишнее колечко или подвеска могут как-то повлиять на статус. Впрочем, я не собираюсь нарушать правила.

– Это разумный подход, – голос девушки не дрогнул, в нём не появилось никаких эмоций, словно я разговаривала с роботом.

– Я оставлю серьги, мне их подарила мама, – решила я, снимая два колечка, браслет и цепочку с кулоном. Папа раньше никогда не экономил на подарках, и поэтому драгоценности у меня были только эксклюзивные, очень дорогие. Это потом всё стало доставаться исключительно Кате, а мне уже по остаточному принципу. Но я готова была отдать всё, что у меня было, лишь бы вернуться в то время, когда порог нашего дома ещё не переступила высокая хрупкая блондинка с личиком куклы Барби и мёртвой хваткой акулы-людоеда.

– За сохранность вещей можешь не волноваться: ключ от твоей персональной ячейки будет храниться в запечатанном конверте у директора. За все годы, что существует «Серебряное», у нас не было ни одной претензии по этому поводу, как, впрочем, и по каким-либо другим. Мы заботимся о репутации нашего учебного заведения и дорожим ею.

Я убрала в ячейку пакет с драгоценностями, паспорт и выключенный мобильный телефон, получив взамен ключ, который тут же положила в карман, чтобы не потерять.

Глава 2

Чувство, которое я испытала, когда вышла из хранилища, было достаточно сложно сформулировать. Мне показалось, что там я оставила не паспорт и драгоценности, а часть себя. Понятно, что не наличие документов и побрякушек давало мне ощущение того, что я есть на этом свете, но сейчас чувство какой-то обезличенности было на удивление острым. Вроде как я уже не Лиза Морозова, совсем молодой, но подающий надежды фотограф, дочь крупного бизнесмена, а некая абстрактная воспитанница учебного заведения закрытого типа. От этой мысли стало как-то очень неуютно, и глубоко внутри поселился совершенно иррациональный страх. Обида – да, это понятно, досада – тоже вполне себе объяснимо, но вот страх – для него причин вроде как не было.

Надо же как получается: причин нет, а страх – есть. Причём не резкий, острый, когда вдруг с ног до головы окатывает ледяной волной, дыхание сбивается, а то и вовсе замирает. Нет, здешний страх, отыскавший лазейку в моём сердце, был другим: липким, похожим на отвратительную гусеницу, вызывающим не слепящий ужас, а гадкую, но постоянную слабость и ощущение того, что дальше будет только хуже. Причём всей глубины ожидающего меня кошмара я пока даже не представляю.

Усилием воли я загнала зарождающуюся панику как можно глубже, справедливо рассудив, что заняться рефлексией я смогу потом, когда останусь одна. Очень надеюсь, что мне не придётся делить комнату с соседкой или, того хуже, соседками? Так-то я человек неконфликтный, но оставаться без возможности расслабиться и просто побыть самой собой не хотелось бы. Вряд ли, конечно, в заведении такого уровня, как «Серебряное», предполагается совместное проживание, но вдруг это каким-то образом укладывается в здешнюю воспитательную парадигму? Типа добровольно-принудительной социализации?