Серебряное. Прятки в темноте - стр. 24
– Тем более что именно Ника больше всех беспокоилась, – поддержала его не менее удивлённая Дашка, – а теперь радуется. И вообще – как-то быстро её нашли… Хорошо, что мы вовремя убрались оттуда.
Между тем Ника закончила болтать с Кариной и, взяв стакан с молочным коктейлем, направилась в нашу сторону.
– Привет ещё раз, – поздоровалась она, усаживаясь на свободное кресло, – всё хорошо, что хорошо кончается, правда?
– Ты это сейчас о чём? – осторожно поинтересовалась Дарья.
– Несс нашлась, – радостно сказала Ника, – представляете, она просто хотела побыть в тишине и одиночестве, поэтому спряталась сначала в спортивном зале, а потом, утром, за флигелем, где мы физкультурой занимаемся, в кустах. Ну, у каждого бывает приступ меланхолии, так что всё вполне объяснимо. Но мы ей сказали, чтобы она обязательно предупреждала в следующий раз, если вдруг ей снова захочется уединения. А то ведь испереживались все. Я уже совсем собралась к директору идти, но не пришлось.
– Ты хочешь сказать, – Женька откашлялся, – что Золотницкая нашлась? Живая, так сказать, – тут он беспомощно посмотрел на нас с Дашкой, – и здоровая?!
– А я вам про что! – Ника отпила из своего стакана и довольно слизнула образовавшиеся молочные усы. – Минут двадцать назад пришла, извинилась, конечно, что заставила всех понервничать, и ушла к себе. Я Несс, честно говоря, не слишком люблю, но всё равно рада, что с ней всё благополучно.
– И тебе не показалось, что она выглядит странно или не как обычно?
Дашка быстрее всех из нас взяла себя в руки и теперь задавала очень правильные вопросы.
– Да нет, – беззаботно улыбнулась Ника, – разве что бледная и глаза немного покраснели, так это и понятно. У меня тоже, как поплачу, так сразу и нос красный, и глаза, и даже уши почему-то.
– Может, она не в кусах пряталась, а ещё где-то? – очнулся от ступора Самойлов, – как-то я плохо себе представляю Золотницкую, сидящую на траве.
– Точно, – уверенно заявила Ника, – у неё даже на куртке и на джинсах следы от зелени и земли остались. Теперь замучается отстирывать.
– Следы от травы… – задумчиво повторила Дашка и, не спрашивая, залпом допила оставшийся у меня в чашке кофе, – а я сошла с ума… какая красота… какая досада…
– А она сама больше ничего не сказала? – спросила я, чувствуя, что ещё немного, и я начну смеяться: истерику пока никто не отменял, благо основание – стопудовое.
– Нет, – Ника пожала плечиками, – да к ней никто и не приставал особо: понятно же, что человеку не до разговоров. В общем, ребята, спасибо вам большое за сочувствие, за помощь и толковые советы. Побегу, а то там у нас собрание по поводу предстоящего мероприятия. Вы, кстати, уже придумали, что будете делать?
– У нас этим Степанцова занимается, – ответила я, – а мы с Дашкой так, на подхвате. Так что ничего определённого сказать не можем. А у Самойлова вообще другая гостиная, так что насчёт них мы вообще не в курсе.
– Мы ещё не обсуждали, – ответил Женька после того, как Дарья незаметно толкнула его локтем, – но наверняка у ребят есть идеи.
Попрощавшись с Никой, мы остались сидеть на своих местах, но никто не произносил ни слова.
– Кто вообще ничего не понимает, тот я, – первой нарушила молчание Дашка. – У кого есть что сказать? Цензурного, я имею в виду.
– Она же была мёртвая, мы же все это видели, – сказала я, переводя взгляд с одного участника нашей тесной компании на другого, – она не могла прийти сама!