Серебряная лирика - стр. 11
жутким розам часто трудно.
Но тому, кому пишу,
я об этом не скажу,
а иначе будет плохо,
над стихами будет охать.
То да се, да то вот так,
осуждать любой мастак.
Марево, тепло и сухо,
я пишу, я не старуха.
Очень вредно для себя
на работе быть красивой,
без романов жить нельзя,
надо в меру быть счастливой.
Ах, какой роман пропал,
только стих он выжимал.
Напишу теперь другому,
не тому, а мухомору.
2 сентября 2002
***
Тоска заболоченной гари
плывет над моей головой.
Как выдержат это все твари,
не их ли послышался вой?
Дышу я в закрытом пространстве,
где форточки нет ни одной.
Я выйду из грусти и транса,
что встали меж жизнью и мной.
Мы где это так наследили,
что грустно от гари земле?
Горит в тех болотах без пыли,
в кромешной замученной мгле.
Я выскажусь рано иль поздно,
я прозу в стихах погашу,
а это все засухи козни.
Любовь, я тебя подожду!
Дышу я в закрытом пространстве,
пойду подышать я в леса.
Пусть едет замученный транспорт,
пройду по тропинке. Слеза.
3 сентября 2002
***
Ночь бесцветна, нет цветов,
есть темней, светлее.
Тени вьются от цветов,
месяц чуть светлеет.
Стук, да стук, да шорох шин,
стук дверей в подъезде.
Сколько не было вершин,
жизнь как на разъезде.
Ночью слышно далеко:
всхлипы, вскрики, поезд.
Всем живется нелегко.
Ночью спит лишь совесть.
Ночь бесцветна, нет цветов,
есть темней, светлее.
Тени вьются от цветов,
месяц чуть светлеет.
4 сентября 2002
Осенняя небылица
Слегка колышутся каштаны ветерком,
каштаны – страусы, букет на длинной ножке.
Они прикованы к земле перед броском,
но не бегут, они – не страус у повозки.
Вокруг каштанов бродят голуби: топ, топ.
А дальше что? Вдали – сосна вонзилась в небо.
Раз в десять выше ствол и крона в небе. Стоп.
Опять букет? Сосна букет? Молчит. Все, небыль.
Вороны каркают и там букет берез.
Собаки лают, им букет из нежной пихты.
А я сижу среди осенних, желтых роз,
где ветки – страусы секреты эти пишут.
2002
Осенняя икра
Икринки по маслу скользили неровно,
как шарики ламп над моей головой,
как листья, что ветром сгоняются к бровке,
но там за окном с желто – красной листвой.
И дети икринками ходят по сцене,
затем у зеркал непременно встают.
Все их упражнения заманчивы, ценны.
Потом по домам разбегаются – юрк.
И осень одна отцветает листвой,
деревья – шары, это те, что одни.
И скоро листвы будет, скошенный ворох,
но только икру мы всегда не едим.
Стихов мудрых строчки – икринки столетий,
находки геологов – солнечный клад.
И пусть многих дел завершается лето,
но в виде икры они где-то лежат.
Люблю я икру, ту, что просто на масло
Мне Бог положил своей щедрой рукой.
Ее бесконечно, безудержно мало,
и эти икринки все в лузу, с игрой…
2002
***
Желто – зеленые дыни – арбузы.
Желто – зеленые листья осин.
Желто – зеленые ниточки блузы.
Той, что ложится на ноги лосин.
Хрен лишь остался не желтый, зеленый,
словно он летом навек опаленный.
Серо – прозрачное небо печали.
Серо – прозрачные очи твои.
Серо – прозрачные воды причала.
Серо – прозрачные ветки хвои.
Стекла остались прозрачною рамкой,
ты – за стеклом, я – забытою дамкой.
2002
Пир
Десятки сумок вышли из машины,
их взяли в руки. Двери. Лифт. Этаж.
Для входа в дом для них бы двери шире,
похоже, кто – то входит в дикий раж.
Бутылки вин, воды, консервы, водка.
Свекла, морковь и зелень, и икра.
Торты и хлеб, естественно, селедка,
и мясо, рыба, курицы сестра.
Все это моют, варят, заправляют,