Серебряная клятва - стр. 62

Любила она свою жизнь. Любила Карсо, от которого сыновья родились – загляденье, с его статью и ее ловкостью, его удалью и ее красотой. Все, все здесь она любила. Только порушилось давно. Порушилось даже не в тереме, который веселый, громкий, безмятежный Вайго сжег вместе с собой и семейством. Раньше порушилось, в дождливый день в черной чаще, на далеком болоте. Что теперь, чинить? Или новое строить на руинах, как возвел Хинсдро новый терем? Однажды золото – гнилое золото – уже погубило серебро. Нет, больше она этого не допустит, не допустит. Закончится поганая Смута. Закончится, так и не начавшись, никто не придет в Инаду, никому она не достанется. Не даст Имшин топтать ее землю.

– Госпожа… – раздался низкий голос, щелкнули шаги за спиной.

Подняв голову, она всмотрелась в отражение.

– Решили?..

Она кивнула, но обернуться не решилась и только произнесла, обращаясь словно бы к десяти зеркальным двойникам, усталым, злым, но наконец вытершим последние слезы. Красная подводка вокруг их глаз была словно кровь.

– Наши союзники устали в пути и изголодались, я знаю. Мне их жаль. Пошли, пожалуйста, служанок в замковый сад и вели не скупиться. С этого и начнем.

В зеркалах ножами сверкнули десять желтоватых улыбок. В желтизне лукавыми огоньками загорелось серебро.

– Славно. Сделаем.

И на сердце сразу стало легче. Может, и не так это сложно – победить врага, если рядом надежный друг?

– Итак, – прозвучало шутливо, и на губах Хельмо сама появилась улыбка. – Я распушал хвост как мог, мои люди – тоже. Хотели бы увидеть что-то еще?

Пришлось признаться:

– Честно говоря, не знаю, чем меня можно еще удивить. Я определенно ждал худшего, волновался. Но все слухи о вас…

Янгред приосанился. У него не получилось скрыть оправданную гордость.

– О, они чистая правда.

Костер горел у воды. Они отдыхали после того, как объехали почти весь лагерь. Хельмо вблизи рассмотрел коней, мортиры, пару осадных орудий – образец того, что предстояло строить в пути. При армии был корпус мастеров по конструкциям: стрелометам, блидам[5], башням. Хельмо даже с переводом не до конца понял оживленные речи одного из них, самого щуплого и старого, но впечатлился. Еще больше его впечатлило другое: какими ладными были воины. Янгред отказался от мысли дать войскам смотр сейчас, решил повременить, не мешая отдыху после перехода. Но три пехотных полка сами проводили учения под руководством младших командующих. За этим Хельмо понаблюдал.

Армия выглядела единой, даже доспехи отличались лишь у командиров: как и у Янгреда, у многих на них имелись золоченые элементы – шипы, полосы, пластины. И если люди, вышедшие с Хельмо из столицы, еще могли сравниться с союзниками хотя бы полнотой обмундирования, то те, кто присоединился в пути, и те, чьи отряды стягивались по призыву, выглядели куда хуже. Немало было крестьян, купеческих детей, вчерашних рекрутов. Не все имели холодное оружие, что говорить о пистолетах, тем более о лошадях. Таких приходило большинство, ведь Первое ополчение давно воевало ближе к границам или защищало столицу. Ко Второму могли присоединиться лишь остатки.

Наблюдая, как эти люди обустраиваются – шатры тоже были не у всех, многие просто строили шалаши из лапника, – Янгред молчал. На его лице не читалось ни разочарования или раздражения, ни брезгливой жалости, которой Хельмо опасался больше всего. Позже, осматривая обозы, Янгред сказал, что часть амуниции и оружия привезена для союзников, на подобный случай, – это особо обговорил Хинсдро. Он и вправду был Всеведущим, не поскупился: представлял, кто встанет под знамена племянника.