Серебряная клятва - стр. 40
– Я могу вас сопровождать? На вас лица что-то нет…
Стало неловко, но каким мучительным был соблазн кивнуть. Может, хоть блистательная фигура рядом придаст речи весомости? Немое: «Вот они, союзники. Вот кто нас спасет. Записывайтесь в отряды!» И Хельмо прошептал одними губами: «Пожалуйста».
Площадь бурлила: лепились друг к другу косые лавчонки и пестрые навесы, и фонтан в виде скопища угрей, стремящихся к небу, – у него многие спасались от жары. Поблизости высился белокаменный, с лазурными куполами храм, на ступенях которого сидели старухи и юродивые. Никто не обращал на Хельмо внимания, а конвой не спешил помогать его привлечь. Сгрудившись, стрельцы как ни в чем не бывало заговорили, загоготали. Хельмо окликнул ближайшего, с мушкетом, но тот словно не слышал. «Разбирайся как знаешь». Это явно был вызов, но Хельмо не стал его принимать: себе дороже тратить время на склоки. Привязав Илги и развернувшись, он пошел к лобному месту; Янгред последовал его примеру. Никто не остановил их – уже неплохо.
Молот, скорее всего, хранился у священников или у наряда караульных – по крайней мере, рядом с набатом не было ничего похожего. Хельмо пару раз крикнул: «Люди! Народ Инады! У меня указ!», но услышала его лишь притащившаяся за занятным зрелищем толпа из соседних кварталов. Здешние же горожане продолжали сновать туда-сюда: торговались, поругивались, кто-то как раз поймал за ухо воришку, потянувшегося к чужому кошельку. Хорошо бы выстрелить в воздух, да только оружия не было.
Хельмо чувствовал пока не раздражение – недоумение. Никто ни намеком не предупредил его на выезде, что в Инаде ополчение не ждут. Как вообще заявить о полномочиях, где Карсо? Можно только вообразить, что думает Янгред: ничего не подготовлено, не организовано, все через… через лошадиный круп! Кулаки невольно сжались. Нет, нет, нет… он ничего не испортит.
– ИНАДЦЫ! – взревел Хельмо громче и ударил по набату. Хотел кулаком, но в последний момент разжал, побоялся богохульства, и удар потонул в площадном шуме. На рассеченных фалангах пальцев выступила кровь.
– Почем рыба? – орал кто-то, тыча в разложенные на подтаивающем льду тушки.
– Я тебе, я тебе! – честили воришку у одежной лавки.
– Пойдемте плавнем! – зазывали друг друга гуляки, вываливаясь из винодельни.
Хельмо глубоко вздохнул, замахнулся повторно, но услышал:
– Позвольте, я помогу, это я умею.
Ответить он не успел: Янгред ударил в набат. Даже не замахивался: наверное, тоже опасался, что обвинят в святотатстве, но все равно удар металла о металл прозвучал даже зычнее, чем Хельмо ожидал, – грохнул, раскатился в знойном воздухе. Ослепительно сверкнуло солнце – оно как раз отразилось в золотом круге. Хельмо схватил Янгреда за руку, чтобы как можно меньше людей заметило, как язычник прикоснулся к солнечному символу. Стало так тихо, что было слышно: под крышей ближнего дома возится в гнезде голубь. Воришку выпустили, пьяницы замолкли, юродивые – даже калеки – начали вставать. Одна за другой к лобному месту поворачивались головы.
Хельмо осознал, что еще держит Янгреда за кисть, поймал усмешку вкупе с очередным приподнятием бровей и торопливо отпустил. Стало еще более неловко, захотелось даже извиниться, но эту глупость нужно было скорее отбросить. И он отбросил – улыбнулся, шепнул: «Спасибо» и, крепче сжав флаг, шагнул вперед. На него смотрели в ожидании, и отчего-то под этими взглядами рука, потянувшаяся за пазуху, замерла. Нет… не нужно по бумаге.