Серебристое облако 2. ADventure - стр. 17
Он материализовался рядом с ними и довольно долго смотрел на них, размышляя над ситуацией. Словно почувствовав его взгляд, Мина проснулась, открыла глаза, и он мгновенно исчез. Но она успела его разглядеть, присела на кровати, включила настольную лампу, но оглядевшись, и, прислушавшись, решила, что ей померещилось, и опять легла спать.
Вернувшись в казарму, Георгий натянул казенную голубую майку и черные трусы. Лег на свою койку и вспомнил спокойное дыханье Мины и Леши Венедиктова. Эта казарма, в которой он безвылазно жил уже больше недели, – показалась ему не самым приятным местом.
Он долго не мог заснуть. Представилась та девушка на пляже, которую он увидел во время отпуска. Как же ее звали? Кажется, Таня. Интересно, сможет ли он определить ее месторасположение с помощью своего невидимого, но безотказного помощника. Впрочем, когда он соединялся с ним, у него не возникало никаких желаний. Желания – были частью материального мира.
И зачем только он сунулся в эту армию? Можно было как-нибудь «откосить» и жить нормальной жизнью – в той степени, в которой ему это дано с таким – невидимым для всех прочих – обстоятельством в его судьбе. А теперь еще служить и служить.
На другой день он обнаружил в периметре их небольшого военного городка щель в стене, которая выходила на пустырь, заросший высокой травой. Точнее, это был лаз. Через него можно было протиснуться, встав сначала на поперечину забора, а потом на угол мусорного бака. Военный городок состоял из нескольких старых, покрашенных в темно зеленый цвет, одинаковых бараков, в одном из которых располагались ротные казармы, в другом – столовая с клубом, в третьем – штаб. Еще была кирпичная баня с кочегаркой. И все это – окружал трехметровый забор.
Наступило лето. Однажды он, взяв в библиотеке книгу, отправился за периметр, на пустырь, лег в траву и долго читал. Потом задремал и проспал пару часов.
Когда Георгий сдавал в библиотеку книжку, он проходил мимо закутка, в котором работал художник части. Это был парень из первой роты, в которой вообще было много обслуги: повара, музыканты, банщики. Весь их батальон являлся чьей-то обслугой. Здесь собрали персональных водителей, слесарей и посыльных. В петлице они носили колеса с крылышками или по-другому «крылатые яйца».
Художник сидел и вымучивал учебный плакат по строевой подготовке для плаца – старые плакаты пожухли и их решили заменить новыми. Георгий не в первый раз видел здесь парня, переносящего по клеткам бравых солдатиков из пособия по боевой и политической подготовке на плакаты размером 120 на 70.
– Помочь? – спросил Георгий.
– Давай, – равнодушно согласился художник.
Георгий взял кисточку и легко, одной линией срисовал бравого солдатика. Ему даже не нужно было прибегать к помощи карандаша. Он макал кисточку в жидкий кузбасслак и вел линию сверху донизу – с пилотки до сапог и обратно к пилотке. Если немного сбивался, то просто стирал прочерченное тряпочкой и рисовал заново.
На один плакат у него ушло минут десять-пятнадцать. Когда черный кузбасслак застывал высыхая, он подготовил зеленую краску для формы, розовую для лица, еще нужно было сделать желтые пуговицы. Можно было бы этим ограничиться, но Георгий еще намешал серую краску, смешав белила с кузбасслаком, чтобы сделать сапоги трехцветными – с небольшим переливом.