Сердце зимы - стр. 17

– Они будут ждать нас в «Медвежьей лапе», – сказала Хани, согревшись. – Рок упрямый. Раз сказал, что никуда не поедет, пока я не вернусь, так и будет.

– Мы их нагоним еще в дороге. Скажи, кто или что это было в лесу? Зачем ты осталась?

– Духи. Мы осквернили их гостеприимство. Нужна была жертва, чтобы успокоить. Иначе бы погибли все.

Чужестранец пробурчал что-то неразборчивое.

– Это… – Хани закашлялась, вывернулась и выплюнула в снег алый сгусток. – Шаманская магия. Скажешь о ней кому – и мне отрубят голову.

– Магия? – Северянин окинул ее недоверчивым взглядом, словно решал, говорит она правду или умом тронулась. – Магии во всем Эзершате уже много веков нет.

– Так и есть, – согласилась она. Как ему сказать, что здесь, так близко к Краю мира, все устроено не так, как по ту сторону Когтей льда? И надо ли говорить? Поймет ли, что ради их спасения она сделала то, что поклялась никогда в жизни не делать? Дала кровавый нерушимый обет – и нарушила его. – Зачем вам в столицу, чужестранец?

– Дело есть к вашему Белому сьеру, – уклончиво ответил он.

– Стало быть, ты какой-то важный воин у себя на родине, раз думаешь так запросто попасть к нашему правителю.

– У меня важное дело. А тебе-то что?

Она уже открыла рот, чтобы сказать, но снова зашлась кашлем. Во рту стало солоно, в уголках рта собралась липкая слюна, отчего-то со вкусом пепла.

– Поспи, – приказал Арэн. – После поговорим.

– Мы можем друг другу помочь, чужестранец, – одолеваемая сном, пробормотала она.

Последнее, что Хани помнила – как рука чужестранца, словно ребенка, подбивала ей плащ чуть ли не под самый нос. Чтобы не мерзла.

Когда она открыла глаза, лошадь продолжала идти спокойным шагом.

– Где мы? – Хани отстранилась от уютного плеча. В лунном свете на снегу была четко видна дорожка следов, оставленная несколькими всадниками. – Хлебом пахнет, – сказала, обернувшись, мысленно смакуя аромат свежей сдобы.

Воин выглядел на удивление бодро. Судя по начавшей алеть кромке горизонта, она проспала несколько часов.

– За нами кто-то идет, – сказал дасириец. – Я еще у озера почувствовал.

– Мы перешли озеро?

– Где-то с час назад.

– Я никого не вижу, – как-то неуверенно сказала она.

– Я тоже.

Девушка не видела, но чувствовала, как он хмурится.

– Мы почти приехали, я должна пересесть.

– Если ты отдохнула, нам лучше поспешить, – предложил дасириец, когда она, приведя себя в порядок, взобралась на свою кобылу.

– Обо мне не беспокойся, – ответила Хани. Она снова почувствовала дыхание холода – надо поесть, иначе неоткуда взяться силам. Но жаловаться чужестранцу – никогда, лучше откусить себе язык.

С рассветом они выехали к небольшому поселению. Обнесенное острым частоколом и мешками с камнем, оно укромно пряталось между холмами, в низине. Ароматы домашней еды пьянили почище молодого вина. Желудок дасирийца громко заурчал.

У ворот северянка спешилась и попросила о том же Арэна.

– Кто такие? – на всеобщем недовольно спросил один из дозорных – грузный мужчина в тяжелой шапке с густым меховым ободом. Суровости его виду прибавляла тяжелая дубина, окованная тремя железными шипастыми скобами.

Арэн считал дубину оружием варваров: она тяжелая и грозная, но воин с ней неповоротлив. Разглядывая дубины в руках северян, он не мог не признать пользы острых шипов. Опустись такая на голову – и та треснет, как переспевшая тыква. Впрочем, даже без шипов оружие вряд ли оставит голову целой.