Сердце волка - стр. 18

– Анна, тебе не надоело играть в Шерлока Холмса? Кажется, мы давали друг другу слово, что больше не будем заниматься криминалом.

– Не надо прикрывать трусость верностью собственному слову.

– Ну, раз ты такая смелая, так сама и разбирайся с профессором и его набожной падчерицей!

– Так я и сделаю, можешь не волноваться.

– Валяй, валяй! Только поторопись, а то профессор приведет сюда целое отделение.

– Чао, милый! – Анна поднялась с кресла. – Сиди здесь и обслуживай клиентов. Главное, всегда оставайся верным своему слову!

– Скатертью дорожка, комсомольская активистка!

Анна закончила разговор, хлопнув дверью. И почему женщины так любят ставить точку этим способом?

Я подскочил к окну, приоткрыл стеклянную мозаику, через щель глядя вниз. Остынет, подумал я, но без особой надежды. Разобьет пару стаканов и остынет. И все вернется на круги своя. Она будет стоять за стойкой бара, а я рыть бассейн и ковыряться в поломанных магнитофонах.

На меня вдруг нахлынула такая тоска, что я поморщился, прикрыл окно, сел за стол и обхватил голову руками. Это ломка, подумал я. Меня, как наркомана к игле, снова тянет к той дьявольской работе, воспоминания о которой вот уже почти два года я тщетно пытаюсь похоронить. Я думал, так лучше будет для нее, для нашей семьи, которую мы безуспешно строим уже несколько лет подряд.

Внизу грохнула калитка. Все-таки не остыла. Ушла. И напрасно. Теперь ей придется мучительно искать повод, чтобы вернуться. Никуда мы друг без друга не денемся, потому как давно срослись, давно стали родными людьми.

Сашку я выдрессировал неплохо, хотя до конца выбить из него лень мне так и не удалось. Он зашевелился на стуле, нехотя выполз из него, зажал сигарету в зубах и, стряхивая с брюк пепел, ответил:

– Да, взяла сумку и выбежала.

– Куда выбежала? Налево, направо?

– К морю, кажется.

– Она лед не заготовила, не обратил внимания?

– Не-а.

Я смерил официанта долгим взглядом. Нет ничего хуже, чем брать на работу родственника своих друзей.

– Потрудись не курить, разговаривая со мной, – сделал я ему замечание, и тотчас почувствовал себя старым, вечно ворчащим занудой.

Сашка, сверкая аспидными стеклами непроницаемых очков, крутил головой, глядя то на дверь калитки, то на меня, и не скрывал своего жгучего любопытства – чем наша затянувшаяся размолвка с Анной кончится? Он в открытую балдел от удовольствия наблюдать за тем, как разворачивается настоящая любовная драма. Я делал вид, что озабочен хозяйственными проблемами, а Анна интересует меня постольку-поскольку. Сашка не верил моей игре. Это подхлестнула мою решимость.

– Рита! – позвал я пятнадцатилетнюю школьницу, которая подрабатывала у меня в сезон посудомойкой. Когда девушка, вытирая руки полотенцем, вышла во двор, я сказал: – Назначаю тебя барменом. Какой у тебя был оклад?

– Пятнадцать долларов, – испуганно ответила девушка.

– Теперь будет пятьдесят.

– А как же Аня? – спросила обалдевшая от счастья посудомойка, хлопая глазами.

– Анна уволена! – ответил я достаточно громко, чтобы это услышали все работники гостиницы и кафе.

Приключений ей захотелось! – думал я, непроизвольно пожимая плечами и дергая руками, как паралитик. Спокойная жизнь ей стала в тягость! Она забыла, как свистят пули под носом! Искательница приключений, черт ее подери! Нет, я сыт уголовщиной по горло. Хватит!