Сердце в клетке - стр. 9
Пальцы невольно впиваются в дешёвую кожу рюкзачка. Неприятно сосёт под ложечкой от предчувствия, что этот визит добром не кончится.
– Видишь ли, Лия, много лет назад Аля забрала у меня одну вещь. Она считала её своей по праву. Поначалу я был жутко зол. Но потом… потом я пришёл к выводу, что это не так уж плохо. В конце концов, именно эта потеря привела меня к прогрессу и дальнейшему росту.
– О чем вы? – хрипло спрашиваю я, не понимая, о чём он говорит.
– Узнаешь, плохо воспитанная Лия, – хмыкает Искандеров. – Слушай дальше, не перебивай старших, пожалуйста.
От его тона по моему позвоночнику пробегают мурашки, а пальцы леденеют. В нем есть нечто такое, что не дает спокойно дышать, что заставляет лезть в голову совершенно неуместные мысли.
– Я не держу зла не Алю, хоть до сегодняшнего дня и не собирался ей помогать, – продолжает он. – Но человек предполагает, а бог располагает. Я уже говорил с врачом.
Повисает пауза. Я смотрю на него. Немного недоверчиво, немного странно. В душе поселяется уверенность, что он говорит правду. Что-то такое есть в интонации, что не дает возможности сомневаться.
– И? – тихо спрашиваю, не выдержав пристального взгляда его черных глаз.
Он просто озвучивает сумму, необходимую на лечение.
Рюкзак выпадает у меня из рук и с глухим стуком ударяется о пол.
Я тупо смотрю вниз, на ковёр. И понимаю, что даже если брошу университет и найду хоть какую-то работу, не смогу столько получать.
– У меня столько не будет, – говорю не своим голосом, ломким и жутким.
– Я в курсе, – внезапно произносит Искандеров. – Поэтому у меня к тебе есть предложение.
***
Наше время
Я стою возле зеркала. Кисть с пудрой порхает по щекам и скулам.
Прошли те времена, когда я позволяла себе выйти без макияжа, пускай и естественного. Жена Кирилла Рогинского не может выглядеть как девочка из соседнего подъезда. Всё должно быть подобрано, подогнано, приведено в порядок.
Длинные каштановые волосы блестят, волосок к волоску укладываются долго и старательно. Косметика делает лицо более взрослым, сглаживает все мелкие недочеты.
И в зеркале отражается немного монументальная девушка, которой может быть как восемнадцать, так и к тридцати. Мои карие глаза идеально гармонируют с цветом кожи и карминовой помадой.
– Моё совершенство, – любит повторять Кирилл, когда я выхожу из спальни. С макияжем, но… обнажённая. Каждый мужчина ведётся на своё. Этот – так.
Мой взгляд падает на бордовую метку на плече, и я тут же натягиваю рукав кофты из лёгкой воздушной ткани.
Я прикрываю глаза и упираюсь лбом в холодную поверхность зеркала.
Кирилл вчера был… словно сам не свой. Перед глазами до сих пор стоит сцена, как он влетает в мою комнату и стоит в дверном проёме. Глаза разве что не полыхают огнём, губы сжаты в одну линию.
– Лия, что происходит? – он старается говорить ровно, но вот-вот сорвется на крик.
Это столько пугает, сколько удивляет. Мы с Кириллом – идеальная семья. Мы не кричим друг на друга, предпочитаем выяснять отношения как цивилизованные люди.
Но сейчас… Сейчас, кажется, он на грани.
Не успеваю состыковать одно с другим. Он в несколько шагов преодолевает расстояние между нами и оказывается очень близко. На нём нет одежды, от запаха и вида его кожи внутри просыпается желание.
Я с ужасом осознаю, что именно в желание переплавляется мой страх.