Сердце Туваллы - стр. 21
Держу полный надменности и холода взгляд.
– Простите, госпожа, – сдаётся Агвид и его взгляд тухнет, – Если я вам не нужен, пойду, – склоняет голову и делает шаг в сторону.
– Стой, – останавливаю, но тон стараюсь держать. Задуманное не стоит откладывать на потом, – Я специально приказала найти твоего брата. Я выкуплю его и даже позволю тебе его забрать к себе, но только с одним условием. Ты знаешь с каким.
Страх уже ушёл, а вот, пытающаяся вырваться на свободу дрожь осталась и это рождает панику.
«Нельзя показывать свою слабость. Нельзя. Если, будучи рабом, он пытается командовать, то значит привык это делать постоянно. Значит такой он человек. А такие, заметив брешь в обороне, своего не упустят. Держись, Женя, держись. Выкинь воспоминания из головы. Они делают тебя слабой».
– Я понял, – коротко кивнул декан, но уходить, что напрягало, не торопится, – На покупку вас сопроводить?
– Нет, – стараюсь ответить, как можно спокойнее, – У тебя другая задача.
– Но позвольте…, – продолжает настаивать Агвид.
Буквально физически ощущается его напор, от чего просто взрываюсь.
– Я сказала, нет!
«Что бы я не делала он всё равно гнёт своё. Урод. Даже будучи рабом, пытается управлять. Ненавижу!»
Негодование ослабило выдержку, и предательская дрожь нашла выход. Задрожали пока кисти рук. По опыту, это только начало, поэтому собираю пальцы рук в кулаки и командую:
– Уходи.
Агвид не противится и уходит, но расслабиться не могу. Вспоминаю о присутствующем предателе:
– Олав уйди и прикажи никому сюда не заходить.
Спрятаться бы в своей спальной комнате, но ноги уже не держат. Дожидаюсь, когда останусь одна и оседаю в ближайшее кресло. Несмотря ни на что всё равно пытаюсь унять дрожь, но чем больше я стараюсь, тем сильнее она рвётся наружу. А память зараза крутит по кругу мерзкие обрывки воспоминаний. Те, что труднее всего забыть.
Ухмыляющиеся рожи, властные приказы, боль, унижение и мужской хохот. Арсению Петровичу лишь показалось, что я в тот день не сломалось. Сломалась, только нашла в себе силы собрать себя вновь. В награду за это получила трупы этих животных. В этом весь старикашка, отдать жертву на растерзание мучителей, а потом, на глазах жертвы, убить мучителей, при условии, что она выстояла. Будто это может удовлетворить и дать силу и стимул к жизни. Чёрта с два это даёт кроме мучительных воспоминаний.
Даю волю слезам. Только так, получив свою награду, дрожь прекратится и воспоминания ненадолго померкнут. Не вовремя, но нет сил уже терпеть.
Вот так, ещё чуть-чуть. Дрожь прошла, а это значит надо снова брать себя в руки. Ни в коем случае нельзя долго жалеть себя. Затягивает.
Смахиваю последнюю слезу, медленно выдыхаю и выпрямлю спину.
«Что это? – напрягаюсь всем телом, – Шуршание одежды?»
Соскакиваю на ноги и оборачиваюсь на еле слышный звук. В дверном проёме стоит Агвид.
«Он видел меня такой или нет? Наверняка видел. Как же я могла так подставиться? – грудь резко сковывает холодом из-за чего машинально сжимаюсь и обхватываю себя за плечи, – Так, главное не молчать».
– Что ты здесь делаешь? – несмотря на состояние опускаю руки и горделиво расправляю плечи, – Я же сказала…
– Прости, те, – как-то странно извинился мужчина, при этом пряча взгляд.
А может это я боюсь взглянуть в его глаза? Боюсь увидеть в них триумф?