Сердце стального дракона. Лекарь поневоле - стр. 61
— Ну нет, они вовсе не уродливые, — говорю в замешательстве, — скорее таинственно-пугающие...
Ирма смотрит на меня, как на душевнобольную. Я добавляю:
— И жизнь они точно не вытягивают. Из меня же не вытянули.
— Это пока! — заявляет служанка, а потом наклоняется к моему уху и шепчет. — Но вы сами не заметите, как потеряете душу! Все знают, что у Стального души нет, и он питается чужими… И вы ещё не слышали, какие отчаянные крики доносятся иной раз из чёрного замка. Замок далеко, но всё равно слышно. И земля дрожит, точно от боли!
Служанка продолжает расписывать ужасы, а я всё больше погружаюсь в тревожные раздумья. Мне очевидно, что часть этих россказней полнейшая чепуха, но дыма без огня не бывает, верно? Должна ли я перестать смотреть стальному в глаза? Может, стоит попытаться сбежать, а не помогать ему? В конце концов, клятву Гиппократа я не давала...
Но с другой стороны, Шейн не производит впечатление маньяка. Слуги у него не запуганы, раз позволяют чесать языками, да и примеры жестокости они приводят сплошь из домыслов.
Замок, глаза… и никаких рассказов о расправах и реках крови.
Неужели все думают о Стальном, как эта служанка? Как итог, общаются через страх, держат дистанцию... Позитива в жизнь Шейна это точно не добавляет. А может, он сам эти слухи и разводит?
— Ладно, я тебя поняла, — говорю, перебивая Ирму. — И всё-таки, Стальной сейчас в замке?
— Вряд ли. Я слышала, что утром Его Светлость ушёл порталом к северной границе.
— Понятно… а что он там делает у северной границы?
— Наверное, проверяет защитный полог. С той стороны мёртвые земли, поэтому барьер быстро истончается.
"Сколько я ещё не знаю об этом мире", — думаю я, потирая переносицу.
Ирма косится на звёздочку на моём виске, бормочет:
— Точно, вы же не знаете про мёртвые земли… Хотите, расскажу?
— Да, мне было бы интересно.
Ирма напускает на себя таинственный вид.
— Многие тысячи лет назад, — говорит она, — весь наш мир был одним великим царством, а на месте мёртвых земель стояла столица Атлантариус, и правил там самый сильный дракон. Алмазный дракон по имени Атлант. Тогда не было судеб, — поднимает палец Ирма, — и каждый во всех мирах сам решал свою судьбу.
— И что же случилось? — любопытствую я.
— Атлант захотел своему роду могущества сравнимого с божественным, — заговорщицким тоном говорит служанка, — для этого он выкрал старшую дочь Святого Бога и заставил её возлежать с ним. Она понесла дитя. И сказал Атлант: "То будет мой сын, что станет новым богом"! Но услышал это Бог и добавил: "И станет он погибелью для тебя и твоего царства!" То была первая судьба! Когда родился ребёнок, она была выжжена на его коже. И случилось, как было предсказано. Атлантариус стёрло с лица земли, а после все дети мира стали рождаться с судьбами.
Ирма хочет рассказать что-то ещё, но тут снаружи раздаётся упругий хлопок, потом открывается входная дверь. Воздух наполняется густой магией, а на пороге появляется Стальной.
Ирма испуганно склоняется в глубоком поклоне. У входа маячат несколько охранников. Но я смотрю лишь на Шейна.
Он одет в приталенный военный камзол, воротник рубашки застёгнут под горло, за плечами величественно развивается императорский красный плащ. Но что-то не так с лицом Шейна. Оно бледнее, чем было утром, вокруг глаз тёмные круги, в углах губ тени, и магия слишком тяжёлая, давит на плечи.