Сердце Снежной королевы - стр. 41
Ураса представляла собой конус, состоящий из наклонных длинных жердей, расположенных по кругу, скрепленных в средней части поясом из тонких бревен и перекрытых сшитыми кусками специально обработанной бересты.
Весь строительный материал я готовила собственноручно. И жерди обтёсывала, и бересту выделывала. Для этого нужно было её выварить, затем выскоблить ножом верхний слой и сшить конским волосяным шнуром в полосы.
Помещение получилось просторным, хорошо проветриваемым. Внутреннее убранство почти не отличалось от балагана: также вдоль стен располагались лежанки, а на столбах крепились предметы домашнего обихода.
Наводить прочую красоту было пока недосуг, поэтому коврики и вышивки ожидали своей очереди, сложенные стопками.
Уайбан ещё находился в нашем зимнем доме. Было решено, что его мы перевезём в последнюю очередь, прямо перед праздником.
Бедному старику так и не стало лучше. Он много спал, а когда приходил в себя, то, бывало, срывался на меня, ругаясь по самым разным поводам, в целом придуманным.
Я понимала, почему это происходит. Его мучили боли и сознание собственной беспомощности. Мне было это знакомо. Миша уходил от меня практически так же.
Когда приступы агрессии и психоза у шамана проходили, он места себе не находил: каялся и просил у меня прощения за то, что снова накричал.
- Прости меня, Аяна. Прости, дочка, - шептал он.
Я поправляла ему постель, стараясь не потревожить, и легко пожимала плечами.
- Перестань ты просить прощения, было бы из-за чего. Я не обижаюсь, правда-правда.
Оруунэ, которая во время строительства летнего стойбища жила у нас, округляла глаза:
- Как ты терпишь его только! На меня даже хотун так не кричала никогда.
- Пусть, - коротко отвечала я ей. - Ему больно и страшно. Он не нарочно.
А сама задумалась. Я, в общем-то, всегда была терпимым человеком. Может, это была врождённая черта характера, а может, мне пришлось воспитать её в себе.
Да, наверное, с того момента, когда я получила свою травму и пришлось принять свою жизнь в ином виде. Не такую, как я надеялась и планировала её провести.
Жить Мишиной мечтой, его впечатлениями. Не роптать и не жаловаться. Как там пелось в когда-то популярной песенке: “вместо любви научилась терпению”.
- Ты смотри мне, не обижай его, когда меня нет рядом. Не обращай внимания, если вдруг кричит и ругается.
Оруунэ из-за беременности не могла вместе со всеми работать на строительстве нового стойбища, поэтому днём смотрела за шаманом она. А я трудилась на сопке.
- Что ты, что ты, - испуганно замахала она на меня ладошками. - Я его до смерти боюсь, хоть он и лежачий.
- Это ты зря, - ответила я ей, - он очень добрый.
Оруунэ послушно кивала и боязливо поглядывала в сторону старика.
Рожать она собиралась со дня на день, но очень хотела, чтобы ребенок родился уже в новом доме. Поэтому она постоянно напевала будущей дочке, как она надеялась, песни собственного сочинения о том, как хорошо будет на горке встречать солнышко.
Вся наша живность уже перекочевала наверх, днём я успевала забежать, задать всем корм.
Урасу нужно было протопить, прогреть, прежде чем перевезти сюда Уайбана. Заполнить дровяник, набить матрасы и подушки сеном, застелить шкурами лежанки.
Кроме этого, помочь другим, кто в этом нуждался. Та же Сырза приволакивалась через день, да каждый день(раз) с какой-нибудь жалобой. Этой женщине всё время чего-то недоставало. По её мнению, я была обязана бросить всё и “вернуться в семью”, чтобы заняться её делами.