Сердце серебристого оленя - стр. 19
– Что-то случилось? – вздрагиваю я.
– Не совсем, но это важно. Приезжай сразу после проката произвольных, хорошо?
– Мам, ты меня пугаешь, – говорю я, все сильнее сжимая рукой телефон. – Что-то с папой?
– Лука, я хочу поговорить с тобой об этом лично. Не переживай, мы с твоим отцом в порядке.
– Тогда что… – Меня перебивает громкий стук в дверь. – Ладно, мне пора, поговорим, когда я приеду.
– Отлично, до встречи!
Стоящая на пороге Инга начинает тараторить о качестве воды в их душевой и о жесткости матраса, на котором ей придется спать целых три дня. Жестом пригласив ее войти, я возвращаюсь к сумке, попутно думая о разговоре с мамой.
– Твоя кровать кажется гораздо удобнее, – говорит Инга, развалившись в позе звезды. – Махнемся номерами?
– Ну уж нет, – качаю я головой.
– У тебя больная спина, Лука.
– И что?
– А то, что тебе нельзя спать на таком мягком матрасе. Ты же не хочешь завтра проснуться с болями в шее и пояснице? Уверена, что нет.
– Ты такая заботливая, – ухмыляюсь я.
– Так и есть, – кивает она, – так и есть. Так что, помочь тебе перенести вещи в соседний номер?
– Я смотрю, ты в хорошем настроении. – Я сажусь в небольшом кресло, стоящее в углу просторного светлого номера. – Совсем не устала после перелета?
– Ни капельки, хоть сейчас вези меня на лед катать произвольную.
– Ну надо же, какая прыть. – Тихо рассмеявшись, я тут же сникаю.
– О чем думаешь? – спрашивает Инга, севшая в позу лотоса. – Ты какой-то не такой с тех пор, как мы сели в самолет.
– Не знаю. Может, слишком много воспоминаний об этом городе…
– Точно, – кивает она, – ты же здесь родился.
– Это неправда, – признаюсь я, хотя до сих пор предпочитал скрывать обстоятельства своего рождения. – Мама родила меня в тундре, прямо в чуме, где живут оленеводы.
– Это шутка? – хмурится она.
– Нет. Мама целый год прожила с отцом, кочуя по тундре.
– Твой отец – кочевник?
– Да, он и вся его семья – оленеводы. Маме не подошел их образ жизни, поэтому она вернулась в город.
– Вместе с тобой?
– Да.
– И как на ваш переезд отреагировал отец?
– Он продержался полгода, после чего оставил все, чем жил, и приехал к нам, – рассказываю я. – Он любил и меня, и маму, но ему была невыносима городская жизнь. Так что, когда мне было семь, он вроде как слетел с катушек и втайне от мамы увез меня в тундру, где я провел целых пять месяцев.
– Лука, – мягко улыбается Инга, – ты прикалываешься надо мной?
– Это чистая правда.
– И как это было? Он же как бы… ну…похитил тебя.
– Мы постоянно переходили с места на место, поэтому нас не могли найти. Я был счастлив, что не пошел в первый класс и что мы с папой отправились в путешествие. Но я постоянно мерз и думал о маме, часто плакал и отказывался от еды. Какое-то время мне помогали разговоры с отцом и люди, которые нас окружали. Я познакомился с большим количеством родственников, они учили меня собирать и разбирать чум, рассказывали, как готовят оленей к ежегодным гонкам. Мне нравилось играть с двоюродными и троюродными братьями и сестрами, а еще я любил природу, которая нас окружала. Каждый вечер за ужином мы собирались в самом большом чуме и говорили о том, как прошел день. Я любил слушать об их планах и чувствовать себя частью этого мира. Но в какой-то момент тоска по маме победила всю радость, что давала мне жизнь в тундре. Тогда у папы не осталось выбора – ему пришлось вернуть меня домой.