Сердце Пандоры - стр. 27
Звучит так невыносимо искренне, что моя любовь к нему взывает из приоткрытой могилы: отшутись, улыбнись, прости. Мы ведь можем просто поговорить? Не обязательно шипеть друг на друга, как обиженные дети.
Но ничего не получается. Я ковыряюсь в голове, искренне надеясь отыскать правильные слова, которые снизят градус напряжения, но все попытки в итоге сводятся к тому, что я рада его видеть, хоть он и наговорил гадостей одним махом за все семь месяцев разлуки.
— У тебя серьезно с этим «красавчиком»?
Он понижает голос, но не особо старается, и я опасливо смотрю на стоящую неподалеку группу женщин, которые вполне могли нас слышать. К счастью, они увлечены обсуждением проблем современной детской медицины.
— Я замужем, Глеб.
— Я тоже был женат, теперь, - он разводит руками, - свободен.
— Рада за тебя, надеюсь, ты приобрел полезный жизненный опыт и во второй раз все сложится идеально. – Я понимаю, что говорю заштампованную чушь, что-то, что годится для страниц женского романа, а не для этой встречи.
Глеб перестает красоваться, улыбка постепенно сходит на нет. Кажется, он тоже не очень понимает, как строить дальнейший разговор, и эта неловкость душит, но ни у одного из нас не хватает силы воли закончить. Так и сидим за столом, как два барана, и просто таращится друг на друга. Я почему-то вспоминаю, как он впервые меня поцеловал: Глеб подвез меня до дома, вышел довести до двери, и пока я рылась в сумочке в поисках ключей, вдруг обнял и потянул на себя. «Что ты такая копуша», - помню его тихий соблазнительный голос, и невольно понимаю: теперь все это больше похоже на выдумку, если бы не взгляд Глеба, намертво приклеенный к моему рту, как будто именно сейчас он тоже вспоминает и тот вечер, и тот поцелуй.
— Хочу тебя увидеть, Полина, - говорит он, сглатывая.
— Ты и так меня видишь. – Я понимаю, о чем он, но буду до последнего корчить дуру, потому что только так, стегая саму себя, смогу не забыться.
— Не в этом курятнике, Пчелка. Не когда рядом будет твой «красавчик».
— Обязательно называть Адама так? – почему-то злюсь я.
— Адам? – Глеб икает ироничным смешком и тут же перестает улыбаться, глядя куда-то поверх моего плеча.
Я понимаю, что Адам стоит там, по запаху, который окутывает безопасным уютом. Сразу хочется перестать ежиться от выдуманного озноба.
— Можем ехать, Полина, - говорит Адам, и я вижу его протянутую раскрытую ладонь.
Поднимаюсь, Глеб – следом и, старательно корча славного парня, вдруг протягивает Адаму пятерню для рукопожатия.
— Глеб Андреев, старый приятель Полины.
Адам приобнимет меня за талию, и я чувствую его твердые пальцы на бедре. Он держит не так, как раньше, сейчас это почти болезненная хватка, скоба на теле, которой Адам тянет меня к себе. Глеб так и стоит с протянутой ладонью, хотя мы трое знаем: мой муж не будет ее пожимать. Наверное, потому, что Адам может себе позволить вытирать ноги о приличия, даже если это выглядит странно и грубо.
Почему-то я только сейчас замечаю, что Глеб намного ниже его ростом. Да, рядом с Адамом и его ста девяноста сантиметрами многие мужчины задирают головы, но я всегда видела Глеба этаким великаном и силачом, который запросто раскидает толпу. А сейчас он просто обычный среднестатистический мужчина своих лет: невысокий, довольно щуплый и, как большинство, вынужден смотреть на Адама снизу-вверх.