Сердце пацана - стр. 52
— Держи, красная шапочка.
Поправил аккуратно и с бережной нежностью провел большим пальцем по моей щеке. После он пошел дальше, как ни в чем не бывало, а я выпала на несколько мгновений из реальности. Наверняка, это я себе придумала! Но горящая щека, кажется, противилась моим мыслям.
Зачастую, я ходила другой дорогой. По освещенной улице, через маленький базарчик, однако Белов вел меня через какие-то дебри.
— Тебе не тяжело? — поинтересовался, сведя брови к переносице. Не дожидаясь моего ответа, парень выдернул из моих рук пакет и неторопливым шагом пошел дальше. — Что ты там носишь такое? — проворчал он, как старый дед. Бесцеремонно заглянул в пакет, и разразился на пол округи громким хохотом.
Блин! Без него ж не окреститься!
Мои щеки, что и без того были красные из-за мороза, пуще прежнего зарделись.
— Это не мое!
— Ну да, — сарказмом выпалил парень, недоверчиво на меня косясь. — Бобриха, в твоем возрасте книжки нужно читать повзрослее.
— Какие например? Камасутру? — маленькая Дуня внутри меня вновь протестовала.
— Ого! — неподдельно удивился. — Ты и такие слова знаешь? Может еще и меня чему научишь? — хищно облизнулся. — Клянусь, я очень способный ученик.
— Дурак ты, Белов!
Всю дорогу до дома этот чудак не переставал блистать своим остроумием. Ему, казалось, крайне забавным, как мои щеки надувались, а глаза гневно стреляли молнии. Но отрицать, что его близость была приятной было самым большим заблуждением и глупостью. Вот, он. Шел рядом со мной, байки травил, то рукой не нарочно задевал, то за бок щипал, заставляя меня взвизгивать.
Когда мы уже подходили к моему дому, Герман вдруг переменился. Вид его приобрел отстраненность и серьезность. Достав пачку папирос, парень прикурил одну и выпустил дым. Задумчиво провел пальцем по подбородку, и, прям перед поворотом в мой двор, властно отченикал:
— Стой тут и жди меня.
— Что? — опешила я.
— Потом объясню, стой тут.
Белов завернул за угол. До моих ушей только доносился хруст снега под его ногами. Вдруг он прекратился. Несколько мгновений стояла тишина, а после снова послышался хруст снега, но уже в мою сторону.
— Что это было?
Герман криво усмехнулся, подозвал меня жестом к себе. Я по глупой опрометчивости наклонилась и на ушко, он мне прошептал:
— Отлить ходил.
Зашипев разгневанной кошкой, оттолкнула в сторону этого болвана. Где эти джентльмены восемнадцатого века? «Извольте!», «Позвольте!». Нынче времена не те. Обмельчали джентльмены! К своему подъезду я шагала, громко топая и сопя. Белов, конечно же, тащится за мной. Чтоб ему пусто было, дьяволу!
— А книги? — крикнул вдогонку и пошевелил в воздухе пакетом.
Круто развернувшись на пятках, едва не шмякнувшись в сугроб, подлетела к нему.
— Я… Я не буду тебе помогать!
— Да что ты говор…
Нашу перепалку прервал звонок телефона. Мы вместе замолчали. Белов отвернул голову в сторону, рассматривая даль, а я стала копошиться в сумке. Достав телефон, замерла в неуверенности.
Незнакомый номер. Брать или нет?
— Это телефон, мышь. Такая штучка для связи с людьми, — сыронизировал Герман.
— Я обычно не беру с незнакомых номеров…
Неожиданно парень вырвал гаджет из моих рук. Как заправский шулер, Белов достал из кармана иглу, открыл отверстие симки.
— Ты что творишь? — негодующе вскрикнула, наблюдая как родимый двухлетний номер беспощадно поломали пальцами, а после без сожаления выкинули в сугроб.