Сердце пацана - стр. 43
Анна Владимировна полагала, что я еще слишком мал, дабы разбираться в вопросах взрослых, но как же она ошибалась. Отец опять занял денег. Опять проиграл их в карты какой-то сомнительной компании. Дмитрий Белов был человек жесткий, но при этом слабый. Его слабостями были пороки. Хам и аморал, что все неурядицы решал грубой физической силой. О моральной не шло и речи. Он сам был слишком слаб. Только слабый человек, может быть зависим и променять семью на азарт.
Я смотрел, как он ест, громко чавкая и стуча вилкой по столу, как со стакана пил паленку, не морщась.
— Что зыришь, волчок?
— Ничего, — осмелился я ответить и за это получил по шее.
— Малый еще, чтобы папке перечить. Тащи сюда карты!
Когда я не сдвинулся с места, его нерв на глазу дернулся. Признак того, что он на грани. Почему я это делал? Может, испытывал его на прочность, а может так проказничал мой своевольный характер.
— Митя, я не думаю…
— А тебе и не надо думать, Анька! Твое дело жрачку стряпать и штаны дырявые штопать! — как всегда, он взялся унижать мать.
Она достойно это стерпела и пропустила все гадкие слова мимо ушей.
— Карты — не игрушки для детей.
— Молчать! Молчи, Анька, молчи. Ей богу, удавлю гадюку. А ты чего расселся, баран! — толкнул ногой стул, на котором я сидел. — Тащи, говорю! И из ушей бананы не забудь достать!
Несколько секунд помедлив, я все же встал. Принес из коридора старые карты. И только тогда я удостоился, так нужного детям, одобрения и гордости.
— Показывай свои фокусы, волчок.
Вздохнув, я показывал чему научился в принудительном порядке. Если каждую неделю, я не показывал новый «фокус», то получал нагоняй.
В этот вечер в нашей квартире было относительно тихо и мирно. Мать уложила в щи убитого батю, убрала разбитую за ним тарелку, что тот бросил в стену, и сама легла спать. Я еще некоторое время ворочался, пытался заснуть, но не получалось. И, нет, отнюдь не от пережитого несостоявшегося скандала. Это дело старое и привычное. Другое меня гложило. Образ светловолосый девчонки мерещился перед глазами. Она как глоток свежего воздуха, хоть и несчастная. Мне так показалось. Иначе почему она глупая ревела из-за кота?
— Мяу!
Приподнявшись на локтях, нахмурился.
Что такое?
— Мяу!
Окно было закрыто, но форточка открыта. Для душной маленькой комнатушки самое «то». Кондиционер был для нашей семьи роскошью. Хотя мы и не доедали последний кусок хлеба. Да и в обносках я не ходил. Мать хоть и, по словам отца, штопала дырявые штаны, но зарабатывала.
— Мяу!
Встав с постели подошел к окну. Рыжий глядел на меня своими глазищами и мяукал, словно требуя его впустить.
— Брысь! — шикнул.
Если батя, не дай бог, увидит рыжего, то получу по самое не балуй. Животных Белов старший не жаловал. Они его откровенно раздражали и он частенько пинал соседского кота Гошу, когда тот терся около нашей двери.
— Мяу!
— Брысь!
— Мя-яу! — и как зашипел, что аж шерсть дыбом встала.
Неуверенно приоткрыл окно, кот тут же втиснулся в комнату. Рыжий явно не отличался стеснением и запрыгнул на кровать.
Кот был грязный, а еще голодный. В эту ночь я совершил набег на холодильник, дабы покормить рыжего обжору, а еще мне пришлось носить воду по маленькому ковшику, чтобы затем помыть эту наглую морду маминым шампунем. Все обошлось и, к счастью, я никого не потревожил. Даже старая десятый сон видела и храпела, как паровоз.