Сердце пацана - стр. 37
Резко скинув руку с плеча, повернулся и угрожающе спокойно выплюнул:
— Еще хоть слово, и ты труп.
Я был на грани. Тело требовало разрядки после долгого перенапряжения, а душа морального удовлетворения. В моих четких плавных движениях прослеживалось обманчивое безразличие. Шурик, хоть и дятел, но сразу просек. Даже такому дереву, как он, присущ был инстинкт самосохранения, потому еще пару раз фыркнув, исключительно на показ, он, с опаской на меня покосился, а затем свалил, так и не попрощавшись.
Когда я вышел из подвала время было совсем детское. Мне и не вспомнить, когда я так рано освобождался.
Просканировав зал для себя отметил, что стол за которым сидела Бобрич с подружками пустовал.
Наконец-то до нее дошло, что пора сваливать из этой преисподней! И мне тоже пора…
У меня было удивительное качество. Я не любитель юлить и мусолить, потому разбираться «как» и «почему» Бобрич попала в подвал не собирался. Это гиблое дело и прошлое. Случилось то, что случилось. Теперь нужно решать проблему, а не языком чесать о ней. И, клянусь, я бы не стал копаться в том «почему» и «как», если бы не столкнулся на выходе с Пашей.
— Какого хрена ты упустил девчонку? — с ходу без предисловий и прелюдий, налетел я.
— Герыч, ты че! Я не при делах! Там, на втором этаже козлы потасовку устроили! А Валерка без меня бы не вывез! Ты ж знаешь…
Огонь, что разгорелся, если не потух, то значительно поутих.
— Знаю, — проскрежетал и, больше ничего не сказав, пошел на выход из этого гадюшника.
Хотелось бы кого-то обвинить, наорать, выпустить пар. Черт побери! Как эта хрень могла случиться?! Но кроме себя было не на кого… Сам не уследил за Бобрихой. Сам.
Выйдя из затхлого и удушливого здания, я только хотел глотнуть свежего воздуха морозной ночи, как был сражен очередным происшествием.
— Сука! Маленькая дрянь! — согнувшись пополам, шипел Кощей немного в стороне от меня.
К кому он обращался я так и не понял, лишь обрывистый свист от шин донесся до моих ушей где-то вдалеке. Не имей я острый слух, и его бы не услышал.
Чувство тревоги заменил гнев. Но, к моему облегчению, здесь не оказалось светловолосой любительницы приключений.
— Я тебя найду, маленькая гадина, проучу и научу, как обращаться со взрослыми дядями, детка.
— Эй, Герыч, — окликнул меня уже Иван. — А мы… А мы только, что ту чику видели! — заржал. Он точно плохо соображал. — Прикинь, отшила нашего казанову местного разлива!
Картинки того, что с мышью сделали эти уроды, пронеслись перед глазами, как живые. Я никогда не жаловался на фантазию, и сейчас, совсем не к месту, она подкидывала самые хреновые варианты. Огонь вновь вспыхнул, и даже морозный ветер не мог его потушить.
— Сука! — уже выпрямился в полный рост Кощей.
— Уделала все-таки тебя принцесса, — с ехидным смешком сказал Дрон. Он был под впечатлением, а не как его дружок — под шмалью.
— Что вы с ней сделали? — глухо рыкнул.
Не услышав в моем тоне нотки агрессии, а может не обратив внимания, Кощей сквозь зубы проскрежетал:
— Ничего из того, что хотелось бы. Я помню про Мурчика и уговор.
— Так смачно подруга по яйцам зарядила. Странно, что не та ненормальная. Прям цербер, а не девчонка. Я бы с такой, ух! — шаловливо подмигнул Вано.
Догадаться не сложно о ком шла речь. О Фроловой и её тяжком характере ходили легенды. Я мрачно переводил глаза с одного на другого, решая кому разукрасить рожу первым.