Сердце Дракона. Книга 12 - стр. 17
– И как же, ко всем демонам, я должен понять слова Черного Генерала, если в данный момент лежу в грязи с твоим проклятым мечом в своем сердце?
– Успокой свою душу, Хаджар Дархан, – глаза Эрхарда сверкнули сталью. – Воину не престало барахтаться, как рыбе в сетях. Твой разум должен быть трезв и холоден. Сердце – горячо, тело, как вулкан, должно мерно дышать, невзирая ни на что. Руки – крепки. Глаза – зорки. Ты сейчас в этом мире. Иллюзия или нет, это неважно. Перед тобой, воином, стоит враг, твое нежелание видеть истину. Одолей своего врага. Одержи победу. Таков путь воина. Все остальное, кроме твоей битвы и твоей победы, лишь пыль, пристающая к ногам. Отринь ее.
Хаджар вздохнул.
Все это он уже слышал.
Слышал от тех, кто уже умер, и чаще был убит.
– Ты заблуждаешься, Эрхард. – Хаджар опустился на песок тренировочной площадки и сел в позу лотоса. – Но я не Эйнен, чтобы философствовать.
Эрхард смотрел на Хаджара, погрузившегося в глубокую медитацию.
Интересно, понимал ли юный воин, столь яростно ненавидящий их учителя, насколько они были похожи? Хаджар и первый из Дарханов?
Эрхарду казалось, что он говорит не с живым человеком, а с тенью своего наставника…
В мире, где не было ни единого препятствия взору, летящему над океаном колышущейся в такт потокам ветра травы, облокотившись на камень, наблюдая за чистящей перья птицей в кроне единственного невысокого дерева, сидел мужчина.
Средних лет, с седыми волосами и морщинами на пока еще молодом, но уже увядающем лице. Было видно, что во времена расцвета сил этот человек был силен и могуч.
Сейчас же он постепенно клонился к своему закату. Но там, где была голая и необузданная сила, первобытная ярость, теперь затаилось что-то иное. Что-то, пришедшее на смену даже разуму. Куда более глубокое, чем чистый, ясный ум.
Черный Генерал, сидя в своей темнице внутри чужой души, смотрел на то, как редкие облака плывут по небу.
– Кто ты такой? – прозвучал старый сухой голос.
Дархан посмотрел на подножие холма. Там стоял старик, завернутый в черный плащ, опирающийся на посох, выточенный из смертной породы древесины. Седые волосы были стянуты в косу, казалось, стоит подуть ветру – и он развалится на части.
– Так вот, значит, как бы я выглядел, – протянул Дархан и вновь повернулся к созерцанию облаков.
Старик с трудом, кряхтя и стеная, поднялся на холм.
– Ты кажешься мне знакомым, – протянул он, а затем отшатнулся в сторону. – Ты – это я.
– В каком-то смысле, – не стал отрицать Дархан.
– Но ты должен быть молод… Почему же ты так стар? Вечность… ты ведь старше меня…
– Старше, – вновь согласился Дархан.
Осколки, которые разлетелись по миру, были, как бы это странно ни звучало, разного возраста. В конце концов, они состояли из чистой эссенции разума, заточенного на Горе Черепов древнего мечника.
Иными словами, его воспоминания. В каких-то их было меньше, и они оставались молоды. В других больше – они оказывались старше.
Тот, кто сейчас сидел перед стариком, помнил момент рождения первого из Дарханов. Он являлся старейшим из них, но потому должен был оказаться самым молодым.
Этот парадокс рождался из-за того, что осколок души Дархана не мог хранить все его воспоминания. Лишь часть. Большую или меньшую, но часть.
– Как так случилось? – спросил старик. – Почему в тебе так много… сути? Ты должен помнить наше рождение и путь, но не более того… в тебе же сути на тысячи тысяч лет…