Сердце бури - стр. 44
– К сожалению, мужа нет дома, он отправился на заготовку материала.
Иоланта подняла голову.
– Не переживай, передай Ильге, что мой сын с радостью выполнит ее просьбу.
Этот момент Иоле не забыть никогда, потому что вместе с ее лицом от удивления вытянулось и лицо Лойтера.
2
Ночь, день, вечер, утро – под землей стираются границы пространства и времени, ощущения жизни, энергии, всего того, что окружает живое существо на поверхности. Но только не для него. Айлеху не нужно было выходить на поверхность, чтобы понять, что сейчас полдень и начался дождь. Вместе с вечно гулящими по пещерам сквозняками он ощущал крупные капли, что стало выплакивать небо несколько минут назад, орошая землю. Почувствовал грязные, размазанные облака, превратившие день в ночь, и блеклые искрящиеся молнии, только-только набирающие мощь и силу. И стойкий запах еловой хвои, что начал дарить лес вокруг рудников.
Он так проникся этими чувствами, что на некоторое время опустил кирку, прикрыл глаза и всё живо нарисовал в своем воображении. Ему в этот момент даже показалось, что тугие капли хлещут по его лицу, затекая за шиворот, даря прохладу. Айлех не знал, откуда такая способность и можно ли вообще подобное назвать способностью, но искренне ей радовался, ведь без возможности ощущать верхний мир, он бы давно зачах.
Хотя нет, не единственная: дружба с Илбреком тоже стоило немало. Этот добряк всегда помогал и словом и делом, и первый год в штольнях защищал его от вечно злобных дварфов, которые яростно его ненавидели.
За праздными мыслями, что лились медленно и вяло, Айлех не сразу услышал в соседней галерее какую-то возню. А после – яростные крики, ругань и причитания Илбрека. Айлех открыл глаза, тряхнул головой, словно сбрасывая с себя дождевые капли, и, подобрав кирку, вышел в соседнюю шахту, где в кровавой луже с перерезанным горлом лежал дварф, тот самый Седобород, что, как он узнал позже, цапался с великаном. А рядом – испуганного, сопротивляющегося Илбрека, которого охранники Ильги силой уводили на поверхность. Не забыв прихватить с собой труп Сероборода.
Айлех непонимающе тряхнул головой, и словно прибывая во сне поднялся следом. Хоть путы и мешали, он не без труда преодолел неудобный подъем по кривой лестнице и оказался на поверхности, где дождь, поддерживаемый звенящим громом, уже разошёлся не на шутку.
Великан мотал головой и отнекивался, умоляюще бормоча, чтобы его отпустили, ведь в убийстве он не виноват. Якобы он вообще был в северной шахте, когда это случилось. Но никто великана не слушал и слушать не желал. Выбежавшая на шум Ильга, даже не разобравшись в происшествии стала истекала ядом и, вместо свободы, обещала великану вечность на каторге, а чтобы неповадно было лгать, велела незамедлительно отрезать ему язык.
В стороне, скользя и спотыкаясь на мокрой глине, показалась Иола. За ее спиной мелькнула самовлюбленная рожа Лойтера: видно, только что пришли из деревни. Увидев окровавленный труп и завывающего от горя великана, девушка упала на колени возле гномихе стала просить о пощаде:
– Он не мог этого сделать! Это неправда, Илбрек на такое не способен!
– Еще одна ложь! Мне донесли, что утром эти двое устроили свару, и вот видишь, к чему это привело! – Злорадного блеска в глазах с алыми всполохами стало больше. Айлех прекрасно понимал, что Илбрека просто подставили, избавились не только от вредного седоборода, но и от великана, которого, несмотря на доброту, все побаивались. Но доказать что-то Ильге было бесполезно, ведь был вариант, что подобное произошло с ее подачи. Сильный каторжник стоил дорого, и Ильга нашла способ не отпускать великана.