Сердца в Антарктиде - стр. 10

Для роста Винни потолки на яхте были слишком низкими, и он все время пригибался, а чтобы пройти в дверной проем, и вовсе складывался пополам, поэтому он последним увидел тех, кто находился в камбузе, когда капитан привел их туда. Зато Снежана успела заметить знакомые лица еще до того, как вошла, и остановилась как вкопанная, едва перешагнув через порог.

На мягком диване, окружавшем длинный стол с трех сторон, сидели несколько человек. Все они разом повернулись к вошедшим, и Снежана обомлела, узнав среди них недавних знакомых: седовласого и здоровяка.

– А вот и Созерцатели! – воскликнул седовласый по-русски, вскидывая руку в знак приветствия. – Присаживайтесь, мы как раз вас поджидаем!

Винни резко выпрямился, с глухим стуком врезавшись затылком в потолок камбуза.

– Разве мы знакомы? – холодно бросил он в ответ.

Седовласый дружелюбно улыбнулся.

– Я подписан на ваш канал о путешествиях.

Эльза с любопытством разглядывала парня и девушку, вошедших в камбуз вслед за капитаном. Занятная парочка! Они были полной противоположностью друг друга: он – высокий блондин с аристократической внешностью, она – мелкая «серая мышка», хотя и старалась казаться ярче, судя по выбеленному ежику волос на голове и фальшивым ресницам, густым, как ворс на обувной щётке. Капитан представил их как Вениамина и Снежану. Забавные имена, и, по мнению Эльзы, они совершенно не сочетались с обликом своих обладателей. Парню больше подошло бы имя скандинавского происхождения, к примеру, Глеб или Олег, а девушке – какое угодно, но только не Снежана. Какая из нее Снежана, если под белым ежиком волос видны отросшие корни угольно-черного цвета? Имя Снежана ассоциировалось у Эльзы с длинноволосой блондинкой. «Вот если бы этот Вениамин был девушкой, из него получилась бы отличная Снежана», – подумала Эльза и вдруг спохватилась: погрузившись в свои размышления, она и не заметила, что среди присутствующих завязалась оживленная беседа.

– А это наш кок Карлито! – произнес капитан, поворачиваясь к невысокому мужчине в желтой панаме и такого же цвета фартуке, суетившемуся у газовой плиты в дальнем углу камбуза. Тот сразу обернулся и закивал, расплывшись в широкой улыбке. Он был похож на бородатого ребенка: мелкий, узкоплечий, с наивным выражением лица, на котором черными бусинами сверкали озорные глаза.

– Я Карлито, да-да! Карлито Гарсиа! Отчень пря-атно!

– Он испанец и с трудом говорит по-русски, но все отлично понимает, – сообщил капитан. – Ну а готовит просто божественно!

– О, для кока это самое главное! – неожиданно подал голос Феликс, супруг Эльзы, с которым она собиралась развестись сразу по возвращении из экспедиции в Антарктиду, но пока не сообщила ему об этом. Феликс любил хорошо поесть. Также он любил хорошо одеваться, хорошо отдыхать и вообще ни в чем себе не отказывал с тех пор, как стал ее мужем.

Словно почувствовав, что она о нем думает, Феликс повернулся и поцеловал ее в щеку. Губы у него были холодные, как кожа змеи, пролежавшей весь день под сырым камнем. Эльзе стало неловко, что он поцеловал ее при всех, хотя он часто так делал: нет-нет да и клюнет ее куда-нибудь – то в щеку, то в плечо, то в висок. Но именно сейчас это показалось ей совершенно неуместным, и по ее телу опаляющим жаром разлился стыд. Пусть она еще не знакома с этими людьми, сидевшими рядом с ней за одним столом, но ей предстоит провести вместе с ними около трех недель, зная, что все они видели этот машинальный, как рефлекс, поцелуй, в котором было не больше чувств, чем если бы Феликс моргнул или зевнул.