Сердца мира. Книга вторая - стр. 30

– Я подумаю над договором, – не стал терять времени Вольтер, – и внесу правки при необходимости.

Корделия быстро закивала, радостно осознав, что её намёки возымели действие. Он всегда знал, чего она хочет, хотя чаще всего игнорировал и её прямые просьбы, и те самые намеки. Если ему это было не выгодно. Сейчас же мужчина скорее всего нашёл пользу, раз решил настолько открыто намекнуть на согласие – при отказе он бы и не посмотрел в сторону бумаг.

– Благодарю, Милорд, – женщина встала, склонилась в необходимом реверансе и, не дожидаясь даже кивка в свою сторону, выпрямилась.

Она успела увидеть лишь край плаща, сверкнувший в дверном проеме, который в момент сменился плотно прикрытой дверью.

– Мне импонировало то, что ты играешь роль великой Императрицы! – зарычал Норвилас, – но ты ввязываешься в опасные дела!

Королева взглянула на мужа и устало произнесла:

– Я вступаю в войну с Магистратом. Это намного опаснее небольшого договора с Лордом, у которого есть воины.

– Сидеть в замке и руководить солдатиками совсем не то же самое, что лезть к Тёмному Князю! – Император покраснел от злости и закашлял, видимо намереваясь продолжить кричать.

Леди оглядела мужа в приступе, спокойно взяла со стола специально предназначенные для этого салфетки и медленно, словно наслаждаясь действием, подошла к мужчине. Норвилас согнулся пополам, хрипло кашляя и все больше падая вперед. Королева успела в последний момент, поймав его и усадив прямо. Она протерла его лицо салфеткой, достала из кармана сюртука капли и заставила проглотить тягучую горькую жидкость, останавливающую приступ лишь потому, что являлась наркотиком, как раз вызывающим ломку и сами приступы. То самое "лекарство", что несло мучительную смерть нелюбимого мужа в течении долгих трех лет.

– Обещаю, что не пострадаю. И не ввяжусь во что-то опасное для меня, – прошептала она ему на ухо, когда в комнате наступила тишина.

Выходные дни подкрались незаметно. Точнее я знала, что они близко, однако на Деймосе было столько праздников и других поводов не учиться, что периодически мне становилось скучно. А если мне становилось скучно, то в голову автоматически приходило что-то сродни апокалипсису. Потому, пытаясь усмирить свой характер, скуку и остальные неблагонадежные порывы, я читала. Моего рвения никто не оценил, так что в библиотеке я "тухла", как говорила Ни, одна, периодически навещаемая только злой Марконтьяр, которую доводил Барсик. В таком темпе пролетели почти три недели полу-безделья: в редкие учебные дни нам давали крохотные крупицы знаний, их в свою очередь я или углубляла сама, или уже знала, логически догадываясь о настолько очевидных вещах.

Библиотека в школе была не просто большой – огромной. С открытым от удивления ртом я ходила сюда первые дня три – не могла надивиться высоким, уходящим под самый потолок стеллажам, разбитым по уровням узкими подвесными мостиками и нередкими каменными лестницами, ширина ступеней которых позволяла безопасно стоять и даже сидеть, не боясь упасть. В то же время каждый уровень уходил к стене, где в особых нишах стояли диван, пара кресел и чайный столик для удобства чтения.

Всего уровней было больше двадцати – выше я не поднималась. Однако знала, что под самой крышей был закрытый этаж, предназначенный только для учителей и директора, в который не пускали учеников из-за ценности тех книг и документов, что хранились там. Хотя, скорее всего, я врала самой себе. Причиной того, что я пришла сюда в первый раз, стала точно не скука. Может потом она и стала отправной точкой, но сперва я хотела найти информацию о подселенцах.