Сенатор - стр. 2
Чадов на мгновение задумался, осмысливая сказанное ему, потом поднял глаза:
– А СП включать?
– Да, включайте, только отдельным списком.
– Ясно, понял. Я сам дам задания своим товарищам, Александр Михайлович? Или вы?
– Нет-нет, не надо! Вы же не назначенный старший, – улыбнулся Брянцев, – вот и командуйте.
Чадов ответно улыбнулся.
– А срок?
– Недели хватит?
– Думаю, вполне.
– Ну, тогда до встречи через неделю.
Брянцев секунду смотрел на удалявшегося помощника, осмысливая его приглашение к спикеру. Редкое, кстати.
Секретарь в приёмной встала, увидев его:
– Вас уже ждут, Александр Михайлович, проходите, – и открыла дверь кабинета.
– Александр Михайлович, дорогой, извините, – радушно приветствовала Седлецкая, выходя из-за стола, – давно хотела поговорить с вами накоротке, да всё некогда было! Дела да дела! Как вы обустроились? Квартиру получили?
– Пока нет, Ольга Валерьевна, не беда, подожду. Вы что-то хотели?
– Хотела и хочу, Александр Михайлович, просто пообщаться с вами, таким красавцем, украсившим нашу палату. – Она подошла совсем близко и протянула руку.
Брянцев ответно пожал ладонь, оказавшуюся холодной: – Вы меня смущаете, право, Ольга Валерьевна!
Следующая пара минут никчемного разговора, и вопрос:
– Вы сегодня к Жукову приглашены, как мне сказали?
– Да, Ольга Валерьевна, – слегка опешил Брянцев (кто сказал?), – Дмитрий Игоревич пригласил.
– Но это же не ваша тема, так?
– Так, – всё ещё недоумевая, ответил Брянцев, – Жуков слёзно просил выручить, и я дал согласие.
(Брянцев хотел добавить: «Или что-то не так?», но это прозвучало бы как вызов, и он не стал это делать.)
– Александр Михайлович, дорогой, вы ещё совсем юный сенатор, – она улыбнулась, – и не знаете наших обычаев. Вам известно, почему Скопинцев отказался участвовать? Вижу, неизвестно, да?
Брянцев кивнул.
– Потому что тема стала острой! – Седлецкая стала серьёзной, и сразу выявились все косметические ухищрения сделать её монументальной: она была пожилой женщиной. – Я, безусловно, прошу отнестись к этому шоу очень серьёзно, – она помолчала, – и, главное, ответственно.
И, прощаясь, протянула руку.
Брянцев в задумчивости прошёл в свой кабинет. В приёмной помощников не было – молодцы, уже на задании, – секретарь встала:
– Добрый день, Александр Михайлович! Почту заберёте?
– День добрый, Лика, а почту давайте. Как здоровье, настроение? – Привычно спрашивая, Брянцев открыл протянутую папку и наскоро просмотрел бумаги.
– Всё нормально, Александр Михайлович.
Лику, Анжелику Михайловну Воронцову, Брянцев встретил случайно, сразу по приезде в Москву: она работала у него в отделе «Совфрахта»; лучшего кандидата в секретари не было, и он был рад, когда она согласилась на его предложение. Он с большим трудом преодолел упорное сопротивление секретариата, обладавшего приоритетом при подборе сотрудников; Александру Михайловичу пришлось подключать оставшиеся здесь связи.
– Вопросы есть? – Брянцев посмотрел на секретаря.
– У матросов нет вопросов, Александр Михайлович! – лихо доложила Лика, улыбаясь. (Пару раз вначале она пыталась приложить раскрытую ладонь к виску, отдавая честь, но Брянцев прекратил эти попытки, потому как к пустой голове руку не прикладывают.)
– Вот и прекрасно, значит, будем работать! – И в хорошем настроении он прошёл в кабинет.