Семья напрокат, или Приручи меня - стр. 3
– Оу, – это все, что я смогла выдавить из себя. – Удачи тебе, дорогая, с вышивкой и с покупкой дома. Я пошла, ты не забудь все закрыть и включить сигнализацию.
Быстро добежала до машины и, запрыгнув на заднее сиденье, поздоровалась с водителем.
– Что-то вы сегодня быстрее, чем обычно, Мирослава Станиславовна.
– Ой, и не говорите, дядя Ваня, – достала из кармана телефон и начала проверять входящие сообщения, – папа попросил приехать раньше, говорит, у него какое-то срочное дело ко мне. Не знаю, – пожала я плечами и, устало прикрыв глаза, прислонила голову к сиденью.
Дома было тихо, даже прислуги – и той видно не было. Я, не раздеваясь, дошла до кабинета отца и постучала.
– Папа?
– Дочь, милая, проходи, – раздался сухой голос отца, и я переступила порог. – Нам нужно поговорить с тобой.
– Я поняла уже. – Расстегнула молнию на куртке-бомбере и села на стул.
– Милая, не могла бы ты снять эту кофту, – недовольно проворчал отец. – Ненавижу всю эту американщину, ты все-таки девушка, а не член футбольной команды этих самых американцев.
Я покачала головой и стянула свою любимую спортивную куртку-американку с большой синей буквой «М».
– Спасибо, – кивнул отец. Странно, черный топ под грудь, в котором я была, его не смутил. – У меня к тебе важный разговор.
– Ты уже говорил, пап.
– Я изменил завещание.
– Опять? – усмехнулась я, пытаясь припомнить, какое это уже было завещание по счету.
– Окончательно, потому что я уже все отписал тебе.
– Что, прости? Что значит все? Папочка, ты вообще о чем? – Я сложила руки в замок и наклонилась ближе к отцу, облокотившись о стол.
– То и значит. Нет, я отписал кое-какие активы Ярославу и детям Святослава, ему нельзя много, сама знаешь. – Я потерянно кивнула: да, Свят у нас политик, и почти все его имущество давным-давно переписано на детей и жену. – Даже тридцать процентов нашей корпорации я отписал Яру.
– Папа, ты издеваешься? – не сдержалась я.
Ярослав был одержим нашим семейным делом, лет с шестнадцати начал работать на отца и, кажется, все же обрел счастье два года назад, когда отец ушел на так называемый покой. И теперь вот так с Яриком.
– Пап, да он же меня убьет.
– Это еще не все, – продолжил отец, будто не слыша меня, – есть ряд кое-каких условий, не выполнив которые ты не сможешь вступить в права, и тогда все твое имущество направится в четыре разных фонда еще при моей жизни.
Я тяжело вздохнула, пытаясь понять, чего же хочет отец.
– Какие условия? – напряженно выговорила и тут же положила ладонь себе на коленку, пытаясь успокоиться, потому что неосознанно уже вовсю трясла ногой.
– Ты должна родить ребенка.
– Тебе что, внуков мало? – выкрикнула я и подорвалась с места. – Да Свят за всех нас отстрелялся. – У брата было четверо детей, дочь стала олимпийской чемпионкой по художественной гимнастике. Так-то. Отличный генофонд. – Что тебе еще нужно?
– Мне нужно, чтобы ты выбросила из своей головы все эти глупости и наконец-то зажила нормальной человеческой жизнью.
– Это не глупости! А мой, – ткнула себя пальцем в грудь, повышая голос, – мой выбор. Понимаешь, пап? Я думала, вы поняли меня с мамой.
– Ты издеваешься? – ругнулся отец, все же его маска дала трещину и наружу проступили разочарование и отвращение. – Я никогда в жизни не поверю, что ты на самом деле из этих, – он пренебрежительно махнул ладонью.