Семья напрокат, или Приручи меня - стр. 15
– Хор-ро-ошо, – запнувшись, произнесла она, словно одно-единственное слово далось ей с неимоверным трудом и легло на ее плечи бетонной плитой.
Соколовский поспешил убрать руку, пока глаза девушки были еще закрыты и она не видела, что с ним творилось. А творилось с ним что-то ненормальное, до абсурдности ненормальное и ломающее все его четко построенные планы. Мужчина встал, отряхнул брюки и, взяв Миру за тонкое запястье, помог ей приподняться.
Уже находясь в вертикальном положении, девушка вырвала свою руку из его захвата и рванула к лежащему столу, выдвинула один из ящиков, достала какие-то бумаги и, тесно прижав их груди, решительно произнесла:
– Пойдем. – Ее поведение менялось с безумной скоростью.
Всего пара минут, и она больше не была беззащитным зверенышем, которого хотелось укрыть от холода, погладить и приручить.
Девушка, не дожидаясь замершего на месте Мира, направилась к выходу из кабинета. А мужчина приложил руку к губам, ту самую, и облизал большой палец.
Соленый.
Палец был соленым.
А то, что творилось с Миром, было началом конца. И он это прекрасно понял.
Глава 6
Ласка
Мирослав открыл для меня дверь пассажирского сидения, а я все никак не могла прийти в себя. Мне понравилось его прикосновение. Мне не было противно, ни капельки, ни на грамм. Наверное, все дело в том, что я почувствовала теплоту, так необходимую мне, и заботу. Именно ее.
Это так странно.
Еще час назад я думала, что попала в лапы к зверю, преподнесла ему себя на блюдечке, а сейчас я чувствовала его поддержку и заботу. Да, возможно, он был неискренен и ему было лишь выгодно втереться ко мне в доверие или расположить меня к себе. Но так легко было поверить. Просто закрыть глаза и поверить, что есть на свете человек – мужчина, который поддержит, который не скинет в пропасть, а удержит тебя на краю.
Так легко было в те мгновения поверить в собственный бред. Да, именно бред, ведь у Соколова все было просчитано – от и до. Он даже не стал предлагать мне сесть рядом с ним. Значит, знал о моей фобии. Конечно же, навел обо мне справки и знал если не все, то многое.
Все не знал даже родной отец.
Юрист жил в одной из башен Москва-Сити на девяносто третьем этаже, и у него были не панорамные окна, нет-нет. В его двухуровневых (да, именно так!) апартаментах была панорамная стена длиной в шестьдесят с лишним метров. А высота потолков внушала трепет даже мне.
– Какая у них высота? – спросила я, разинув рот.
Подошла к окнам, из которых открывался вид, казалось бы, на всю столицу.
– Здесь девять метров, где нет разделения на два уровня.
Да, тут была центральная гостиная с диванчиками, креслами, телевизором и белоснежным роялем. Вообще вся обстановка была выполнена в светлых тонах. Напротив этой зоны – крученая лестница, ведущая на второй этаж, там был балкон с функцией коридора, ведущего в разные концы к спальням.
– Я даже спрашивать не буду, где ты берешь на это деньги. – Я взмахнула ладонью и устало опустилась на белоснежный диван.
– Ты забыла? – хмыкнул Соколов. – Я снимаю ее в аренду.
– Ага, – кивнула я, – и отдаешь в месяц миллиона два, наверное. При таком раскладе совсем не удивительно, зачем тебе понадобились мои деньги.
Мирослав сжал челюсти, прожигая меня взглядом, я лишь подняла брови, словно вопрошая: что я не так сказала?